Герман Аляскинский. Светило православия

Члены хунты заявили правителю конторы Российско-Американской Компании в Ново-Архангельске, что хунта не покушается на существование форта Росс. В Монтерее было тревожно. Столица Калифорнии лишь недавно поднялась из развалин, – она была покинута, так как лет пять назад её разорил до основания пират Бушар. В испанских миссиях бунтовали индейцы, убивая монахов, падре-префект тщетно пытался усмирить восставших. Российско-Американская Компания, пользуясь сговорчивостью хунты, заключила в Монтерее договор о совместной бобровой охоте в водах Калифорнии. Отношения русских с калифорнийцами стали налаживаться. «Аполлон» после зимовки в Сан-Франциско снова нёс сторожевую службу в водах Аляски и Нового Альбиона.

Осенью 1823 года на смену шлюпу «Аполлон» в Русскую Америку пришёл из Петербурга фрегат «Крейсер». На борту фрегата среди офицеров были Павел Нахимов, Михаил Лазарев, Дмитрий Завалишин.

Во время стоянки в Павловской бухте острова Кадьяк капитан, по желанию офицеров фрегата «Крейсер», пригласил на корабль преподобного Германа.

Капитан фрегата «Крейсер» был человек весьма учёный, высокообразованный, он был прислан в Америку по Высочайшему повелению для ревизии всех колоний. Необходимость такой инспекции была вызвана дипломатической осторожностью правительственных чиновников и царственных особ при раскрытии адмиралом Врангелем своего дерзкого и делового проекта. А всё исходило из того, что губернатор Верхней Калифорнии написал адмиралу Врангелю в Ново-Архангельск о том, что мексиканское правительство не прочь вступить в отношения с русским правительством. Тогда у барона мелькнула мысль: нельзя ли, пользуясь этим случаем, упрочить судьбу форта Росс. Поселенцы форта Росс к тому времени открыли новые обширные и чернозёмные долины за ближними горами и по реке Славянке. «Простора столько, что можно строить целые города, снимать до пятидесяти тысяч пудов пшеницы и содержать до сорока тысяч голов разного скота, – писал об этом Дмитрий Завалишин. – Но как занять эти долины?..» Барон Врангель думал, что, если Россия признает Мексику, мексиканцы не будут покушаться на форт Росс. «…Там хорошо поймут, – писал барон, – что соседство горсти русских мужиков, так сказать, оторванных от своей родины, никогда не может быть опасным целостности владений Мексики…» Поэтому Ф. П. Врангель приказал капитану Митькову готовить к походу шлюп «Ситха». Старый город Сан-Блез высился на чёрной базальтовой скале. Кокосовые пальмы росли у домов, где помещались конторы филиппинских купцов. «Ситха» был первым кораблём с Аляски, достигшим мексиканского порта. Отсюда адмирал Врангель отправился в горный город Тепик, а оттуда спустился к югу – в Мексику. Там адмирал побывал не раз во дворце Чапулътепек, виделся с заместителем президента генералом Барроганом, с мексиканскими министрами. После бесед с ними главный правитель Русской Америки адмирал Ф. П. Врангель получил ноту, в которой говорилось, что мексиканское правительство с удовольствием принимает «желание русских колоний распространить торговые сношения с Калифорнией, вполне расположено утвердить их посредством формального контракта…». Фердинанд Врангель торопился в Петербург. Он пересёк Мексику и через Вера-Крус и Нью-Йорк приплыл в Кронштадт. Но из его хлопот ничего не получилось. Император Николай I и слышать не хотел о признании Мексики, а мексиканцы без этого признания никакого трактата заключать не стали. Зато – Аляской стал управлять Иван Купреянов, инспектировать Русскую Америку прибыла авторитетная комиссия.

«Вместе с капитаном фрегата “Крейсер” на корабле было двадцать пять человек офицеров, все люди образованные, из светских.

В этом-то обществе сидел в ветхой одежде пустынный монах, который своею мудрою беседою всех образованных собеседников своих привёл в такое положение, что они не знали, что ему отвечать.

Капитан Фрегата рассказывает: “Мы были безответны, дураки перед ним!” Отец Герман им всем сделал один общий вопрос: “Чего вы, господа, более всего любите и чего бы каждый из вас желал для своего счастья?”

Посыпались разные ответы. Кто желал богатства, кто чинов, кто красавицу-жену, кто прекрасный корабль, на котором он начальствовал бы, и так далее в этом роде.

“Не правда ли, – сказал отец Герман, – что все ваши разнообразные желания можно привести к одному, что каждый из вас желает того, что, по его понятию, считает он лучшим и достойным любви?”

“Да, так”, – отвечали все.