Герман Геринг. Железный маршал

Наверняка в тот момент Геринг уже понимал, что после войны никаких съездов НСДАП больше не будет, а состоится, скорее всего, какой-то международный суд над руководителями Германии. Он признал на Нюрнбергском процессе, что после успешной высадки союзников в Нормандии уже не надеялся на благоприятный исход войны. В октябре 44-го англо-американские войска уже стояли у западных границ рейха, а советская армия — на Висле и у границ Восточной Пруссии. И конечно же, никаких сомнений в поражении Германии у Геринга не было, так что повлиять на исход войны никакие приоритеты, отданные тем или иным разработкам, уже не могли. Но, разумеется, ничего этого он инженерам и конструкторам говорить не стал. Никаких ценных указаний Дорнбергеру и его коллегам Геринг дать не мог, да они от него их и не ожидали.

Рейхсмаршал говорил начальнику Генштаба люфтваффе Карлу Коллеру, сменившему на этом посту погибшего Кортена:

«Я болен, с меня достаточно всего этого… Сейчас я был бы не против умереть».

Во второй половине 1944 года люфтваффе начали ощущать дефицит хорошо подготовленных летчиков. Галланд писал по этому поводу:

«Снижение качества подготовки новых пилотов становилось все более серьезной проблемой, поскольку неприятель опережал нас как по качеству и количеству самолетов, так по опыту летчиков. Пилотов-новичков можно было посылать воевать только на Восточный фронт, где они могли постепенно набираться опыта. В битве же за Германию мастерство нужно было демонстрировать в каждом бою. Поэтому рос процент молодых и неопытных летчиков, которых сбивали раньше, чем они успевали совершить хотя бы десяток вылетов. Этот показатель в конце концов превысил 50-процентную отметку. Мы все больше уступали западным противникам как в технике, так и в подготовке летного состава. Соревнование же по количеству самолетов было нами уже давно проиграно.

В конце 1944 года существовало всего 15 летных школ, и в силу вышеуказанных причин их явно не хватало. Немецкий летчик-истребитель отправлялся на фронт, имея только 150 часов налета, тогда как у его американского противника эта цифра была почти в три раза больше… С самого начала у нас не было достаточных сил для того, чтобы выстоять в течение всей войны, когда люфтваффе пришлось сражаться на фронтах протяженностью в тысячи километров, одновременно защищая рейх от мощных атак воздушных армад».

Строго говоря, 150 часов подготовки летчика люфтваффе до того, как он вступал в бой, было все-таки втрое больше, чем 40–50 часов подготовки, которые имели в конце войны советские пилоты-новички. Поэтому Восточный фронт и рассматривался чуть ли не как курорт, хотя немецких истребителей к концу войны там уже почти не осталось.

Как утверждал Галланд, «авторитет Геринга со времени битвы за Англию непрерывно падал, особенно его влияние ослабло после гамбургской катастрофы… Человек, который был выбран преемником Гитлера, «самый преданный паладин фюрера», как он именовал себя с гордостью, создатель люфтваффе, возможно, единственный из национал-социалистических лидеров, кроме Гитлера, пользовавшийся настоящей популярностью в народе, устал от руководящей роли в общественной жизни. В конце 1944 года Геринг предпринял свою последнюю энергичную попытку вернуть доверие фюрера, люфтваффе и народа. Но было слишком поздно».

Эта попытка выразилась в том, что он созвал в штаб-квартире воздушного флота «Рейх» в Ваннзее совещание командующих всеми соединениями дневных и ночных истребителей. Вот как описал эту встречу Галланд: