Герман Геринг. Железный маршал

«Покажите мне хоть одного «господина «нет» в Германии, который бы не покоился вечным сном в двух метрах под землей!»

Последний аргумент рейхсмаршала, скажем прямо, слабоват. Не под угрозой же расстрела он шел с Гитлером до самого конца! Адо начала войны Геринг, если бы он действительно вступил в острый, непримиримый конфликт с Гитлером, вполне мог бы эмигрировать. Но таких конфликтов между ними никогда не возникало — основные решения Гитлера Геринг всегда одобрял и деятельно поддерживал. Разногласия между ними носили тактический характер, вроде того, куда сперва ударить — по России или по Гибралтару.

О Нюрнбергском процессе Геринг говорил Гильберту:

«Это — заранее срежиссированное политическое представление, и я знаю, чем оно закончится. Пресса будет играть более важную роль в вынесении вердикта, чем судьи. Я уверен, что по крайней мере русские и французские судьи уже получили инструкции от своих правительств. Я могу ответить за все, что я сделал, но не могу отвечать за то, чего я не совершал. Однако меня судят победители, и я знаю, что мне уготовано. Я готов хоть сегодня (разговор происходил 11 ноября 1945 года. — Б. С.) написать жене прощальное письмо. Досадно видеть, как пал духом Риббентроп. Будь я министром иностранных дел, я бы заявил им: «Такова была проводимая мной внешняя политика. На том стою. Она была целиком в моем ведении как министра иностранных дел суверенного Германского рейха. Хотите меня судить за это — судите. У вас есть власть для этого — вы победители». Но я бы твердо стоял на своем. У меня нет сил смотреть, как он мечется из стороны в сторону, пытается прикрыться какими-то меморандумами и пространными заявлениями. Лично против него я ничего не имею, но для меня он всегда оставался ничтожеством. Вот фон Нейрат — человек твердых принципов. Если нужно, мог и возразить Гитлеру, поспорить с ним… Риббентроп же был лишь удачливым виноторговцем, а для дипломатии не имел ни способностей, ни такта».

Этот разговор происходил за девять дней до открытия Нюрнбергского процесса, стартовавшего 20 ноября 1945 года.

Гильберт записал в этот день: «Геринг рассказал мне, что окончательно убедился в ненормальности Гесса, когда тот на скамье подсудимых шепнул ему: «Вот увидите, этот кошмар рассеется и через месяц вы станете фюрером Германии!»

Сначала зачитали обвинительный акт. По поводу преследований католиков и других христиан, упомянутых в обвинительном акте в первый день его оглашения, Геринг во время обеденного перерыва с возмущением заявил товарищам по скамье подсудимых:

«Но мы же имели на это полное право! Мы являлись суверенным государством, и это целиком и полностью было нашим внутренним делом!»

Розенберг сыронизировал:

«Преступления против христианства! А преступления, совершенные русскими против христиан, их разве волнуют?»

Геринг пообещал Вальтеру Функу, что возьмет на себя ответственность за все приказы по выполнению четырехлетнего плана. Возможно, это в итоге спасло бывшего министра экономики от петли — Функ был приговорен к пожизненному заключению.

После оглашения обвинения обвинители от Англии, СССР, США и Франции в течение четырех месяцев представляли документы, фильмы и свидетелей, доказывавших вину подсудимых. Когда речь зашла о геноциде евреев, Гильберт во время перерыва поинтересовался у Геринга, что он по этому поводу думает. Рейхсмаршал ответил, обводя беспокойным взглядом зал суда: