Германия: самоликвидация.

Относительную безуспешность экономической и культурной интеграции мусульманских мигрантов, которая наблюдается по всей Европе, охотно объясняют «расслоением», поскольку эмигрирует главным образом отсталое деревенское население, а не культивированные горожане. А от гипотезы, что интеграции может препятствовать мусульманская культура как таковая, сторонники тезы «расслоения» отмахиваются как от «культуралистской». Однако во все времена было обычным явлением, что в путь на чужбину пускались не образованные и хорошо устроенные, а скорее нижние слои, в основном деревенские жители, а не горожане. И всегда те, кто эмигрировал, были самыми активными.

Объяснять проблемы мусульманской интеграции культурным различием между городом и деревней – стратегия преуменьшения. Нет здесь также и различных моделей интеграции, а есть единый образец исламской иммиграции во всей Европе{393}. В любом случае верно то, что мусульманским приезжим в Европу свойственна особая смесь из исламской религиозности и традиционных форм жизни. Эта смесь осложняет экономическую и культурную интеграцию и обеспечивает через связанную с этим недостаточную эмансипацию женщин особую многодетность мусульманских мигрантов, которая ещё и поощряется благословением европейского социального государства. Параллель с немецким нижним слоем возникает лишь в пунктах слабого образования и недостаточной ориентации на рынке труда. Но в немецком нижнем слое это является результатом отрицательного отбора. Никто бы не взялся утверждать, что мусульманские мигранты представляют собой отрицательный отбор из стран своего происхождения, поэтому и их специфические проблемы тоже не могут быть объяснены «расслоением».

Хвалёная роль турецких самостоятельных предпринимателей в торговле овощами и фруктами отрадна для тех покупателей, которым так недостаёт привычной «лавочки тёти Эммы». Но в конечном счёте сильное скопление турецкого меньшинства в перенасыщенном сегменте рынка есть также выражение и результат нехватки или отсутствия подъёма в образовании. Это можно объяснить патриархальной и авторитарной структурой турецких семей, которые ориентированы не столько на индивидуальный успех, сколько на благо семейного объединения{394}. Это тупик, ибо культурная интеграция может удаться лишь тогда, когда мусульманские мигранты признают наш плюрализм и примут его. Некла Келек пояснила по этому поводу: «Общественный договор является для меня тем «минимумом», которым определяется интеграция и тем самым наше будущее»{395}.

Параллельные общества?

Человек предпочитает знакомое и стремится держаться подальше от чужого. Это касается языка, блюд, обычаев и обрядов. «Рыбак рыбака видит издалека». Поэтому вполне понятно, что иммигранты в чуждом окружении ищут в первую очередь близости своих земляков, знакомой среды родного языка, своей религии и привычного образа жизни.

Со временем это нивелируется там, где люди сами обеспечивают себе пропитание, ибо для этого приходится выходить вовне, во «враждебную» жизнь и зарабатывать деньги. Существенным условием для этого является знание местного языка. Параллельные общества растворяются тем скорее, чем больше групп мигрантов готовы интегрироваться и чем успешнее они экономически. Поэтому евреи, а также немцы – в отличие, например, от итальянцев – совсем скоро становятся неотличимы от большинства граждан в американском обществе.

Параллельные общества идут в ногу с региональной концентрацией, но это совсем не обязательно. Характер гетто они легко приобретают там, где население при высокой частичной безработице живёт в основном с социальных трансфертов. Это характерно для Северного Нойкёльна с его турецким и арабским населением так же, как раньше было характерно для нью-йоркского чёрного Гарлема. Параллельные общества образуются к тому же тем легче и существуют тем дольше, чем большее отсутствие интереса проявляют мигранты к обществу большинства и чем больше они предпочитают оставаться среди своих.

Критерий готовности к интеграции – это брачное поведение. К тому же оно управляет темпом растворения параллельных обществ либо соответственно препятствует тому, чтобы они возникали в большем объёме. Здесь дело обстоит плохо, ибо лишь 3 % молодых мужчин и 8 % молодых женщин с турецкой миграционной историей вступают в брак с немецкими партнёрами, у российских немцев, напротив, таких 67 %.