Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Некоторые перемены происходили разве что в формах манифестации. Придворные торжества выступали характерной формой манифистации, соответствовали, как правило, циклу годичных династических и церковных праздников, приурочивались к дням рождения, крестинам, бракосочетаниям, а также в виде «траурных торжеств» («pompa funebris») — к погребению членов правящей семьи, родственников и чинов придворных штатов. В структуре самого церемониала, как такового еще не оформившегося и не воспринимавшегося, заметными становились с одной стороны — отличия, вызванные конфессиональной принадлежностью, с другой — сословная солидарность, тяготевшая к унификации ритуала. Так, например, процедура бракосочетания в католических землях по-прежнему предполагала ведущую сакральную роль духовенства, что выставляло венчание в церкви кульминацией собственно свадьбы, в то время как в протестантской традиции, лишенной сакрального участия клира, главный акцент делался на помолвке и символическом свершении брака в виде древнего обряда «укладывания» («Beylager»), когда молодожен на несколько минут усаживали на символическое брачное ложе, давали наставления со стороны родственников и друзей и вручали подарки.

Погребальная обрядность при католических дворах испытывала влияние имперской модели, со всей пышностью заявленной в 1559 г. по случаю кончины Карла V. Кроме того, здесь вновь сохранялось ведущая роль духовенства. Характерным для католической, прежде всего габсбургской традиции, стал со временем все более выраженный акцент на помпезной траурной архитектуре, сооружавшейся в главных храмах наследственных земель на поминальный срок и возглашавшей бессмертгную славу почившего монарха, и меньший — на саму погребальную процессию, все более редуцированную к середине XVII в. Протестантские резиденции вынуждены были ориентироваться на более скромные параметры, соответствовавшие духу реформационной доктрины, однако, с конца XVI в. и там стремились усилить сословно-репрезентативный аспект. В отличие от католической версии достигалось это за счет равномерной акцентации трех главных звеньев: появления цельнолитых или сборных оловянных саркофагов, обильно покрытых инскрипциями и династической символикой, увеличения самой погребальной процессии за счет участия в ней сословий наследственных земель, и сооружения траурного убранства в храме-усыпальницы, получившего наименование в протестантских землях «печальной залы» («castrum doloris») и постепенно сближавшегося в основных элементах с католическими вариациями.

Несколько менялись традиционные формы увеселений: они отчасти утрачивали публичный характер, перемещаясь с городских площадей в замковый двор или во внутренние апартаменты. Участниками их становились члены княжеской семьи, дальние и близкие родственники, почетные гости и сам двор, что создавало ясно видимый династический характер самих торжеств. Получили распространение т. н. «инвенции» либо в виде аллегорических турниров, как правило, джостр, участники которых изображали античных или библейских героев, либо в образе торжественных выездов княжеской семьи и двора, когда занятые в них лица, включая самого государя, инсценировали в статичных позах мифологические сюжеты и античные божества. К числу давних и неизменных, в свою очередь, относились охотничьи забавы: эпоха Ренессанса лишь сильнее, чем прежде истолковывала победу над животным миром признаком удачи, благоволения Фортуны и небес и вместе с тем харизматичной состоятельности самого охотника. Появляются изготовленные на заказ целые охотничьи гарнитуры, художественное оформление которых во множестве вариаций отражало мотив Фортуны и торжествующего охотника. Обмен охотничьими трофеями и их экспозиция оставались поведенческой нормой немецкой знати. Вплоть до конца XVII в. в ходу была т. н. «старонемецкая загонная» охота, требовавшая большой подготовительной работы и участия внушительного числа доезжичих, егерей, гончих. Крупные охотничьи выезды собирали, как правило, не только пышную свиту, но и знатную родню, соседей из числа имперских династов, превращаясь в своего рода «мобильный» форум сословной элиты. Популярными оставались и забавы с уже пойманными животными на городских площадях, в замковых дворах и даже во внутренних покоях резиденций.