Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Конфессиональная эпоха, бесспорно, наложила свою печать на облик двора. В целом акцентируется значение духовного окружения князя. Уже давно идущие споры по поводу размеров влияния конкретных лиц на государей (Вильгельма Ламормэна — на Фердинанда II, Адама Концена — на Максимилиана Баварского, Абрахама Скультета — на курфюрста Фридриха V Пфальского или Гоэ фон Гоэннегга — на Иоганна Георга I Саксонского) позволяют констатировать если и не прямую зависимость политики от голоса церкви, то, по крайней мере, глубокую ответственность перед мнением духовных наставников. Двор испытывал мощную религиозную унификацию. Характерный пример являла резиденция Габсбургов: чтобы приобрести более или менее престижную придворную должность в Вене или Праге, требовалась конвертация в католицизм. Искусственное сохранение на высших постах иноверцев осуществлялось, как правило, лишь исключительной протекцией князя, зачастую — с молчаливого неодобрения большинства придворных, принадлежавших к территориальной конфессии. Иллюзорно значимые позиции иноконфессиональных меньшинств при дворе исчезали почти мгновенно вместе с переменой правления, влекшей прекращение старой протекции. Пример Дрездена времен Христиана I (1586–1591) был одним из ярких: вслед за смертью этого друга кальвинистов на троне рушились карьеры всех его реформатских выдвиженцев. Конфессиональный ригоризм был ясно выражен функционировании придворных штатов. В надворных уложениях в первую очередь фиксировались требования к придворным придерживаться одной веры с князем. Все чины — от гофмаршала и до пажей — обязаны были давать присягу на верность конфессии своего государя и защищать интересы церкви, что считалось равноценным защите княжеского достоинства.

В смысле социальных перемен мы видим на примерах самых крупных княжеских дворов (Вена, Мюнхен, Дрезден, Штуттгарт, Берлин) заметное вытеснение бюргерского элемента с командных должностей. Шел процесс своеобразного «одворянивания» придворных обществ. Столетие, насыщенное гуманистической аурой, учеными традициями, привнесенными академической элитой города, ушло в прошлое. Дворянство уверенно лидировала на всех этажах придворной администрации. Но приток его ко двору следовал в русле определенных нормативов. Княжеская протекция играла прежде всего существенную роль в жизни небогатых и неродовитых дворян. Поэтому двор пополнялся преимущественно выходцами из средних и низших рядов как местного, так и иноземного дворянства. Следствием выступало часто наблюдаемое расширение придворных штатов к началу XVII в.

Характерным явлением стал фаворитизм, представленный в виде прямого покровительства, выделявшего из массы чинов лишь одного. Традиции фаворитизма были неразрывно связаны с протекцией, корпоративной солидарностью сословного общества и восходили к «седому» средневековью. Однако само явление приобретает достаточно большой размах именно к началу XVII в., правда, в определенной немецкой специфике: почти не было женщин в публичном статусе фавориток, а будущие фавориты нередко располагали хорошо подготовленным служебным опытом, авторитетом и признанием. Причем в духе патриархальной традиции княжеская протекция распространялась обычно на всю родню любимцев. Феномен фаворитизма в немецких землях носил четко выраженный мужской, клановый и служебный характер. Немецкие дворы не знали примеров мгновенного взлета карьер от низовых ступеней до высших постов, равно как и заметного влияния «выскочек» на правительственные дела. В глазах современников быть избранным среди многих означало прежде всего признание высоких служебных заслуг и не считалось беспочвенной прихотью господина. Неслучайно, что и само слово — «любимчик», «фаворит» в своем сомнительном, часто негативном значении появится в немецком языке лишь много позднее, в XVIII в.

Немецкий княжеский двор к началу XVII в. все более утрачивал прежнюю конфигурацию относительно узкого круга лиц, обслуживающих нужды территориального государя. Он превращался в представительный форум местной сословной элиты, в сложный социальный организм, начинавший жить отчасти по собственным внутренним законам большой корпорации.

Заключая разговор о дворе, отметим его проблематику, в последние годы особенно оказавшуюся в центре внимания немецких историков. Двумя главными вопросами здесь являются специфика немецкой придворной организации в раннее Новое время и изменение ее социального профиля.