Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

29. Troelitsch E. Die Bedeutung des Protestantismus für die Entstehung der modernen Welt // HZ, 97, 1906.

30. Zeeden E. W. Grundlagen und Wege der Konfessionsbildung in Deutschland im Zeitalter der Glaubenskämpfe // HZ, 185, 1958. S. 249–299.

31. Zeeden E. W. Die Entstehung der Konfessionen. Grundlageen und Formen der Konfessionsbildung im Zeitalter der Glaubenskämpfe. München, Wein, 1965.

32. Zeeden, ZG.

33. Zeeden E. W. Konfessionsbildung. Studien zur Reformation, Gegenreformation und katholischen Reform. Stuttgart, 1985.

II. Империя во второй половине XVI в.

§ 1. Империя в общественной мысли второй половины XVI в. и начала XVII в.

Кризис Реформации и религиозный раскол парадоксальным образом воздействовали на общественное умонастроение. С одной стороны, разрушая прежнее единство Старой Церкви, новые конфессии неизбежно стремились к собственной автономии, к поддержке со стороны светской власти, под патронажем которой они находили приют. Но исходным пунктом по-прежнему выступало представление о единстве европейского христианского сообщества, которое следовало вновь обрести за счет победы лишь одной «единственно истинной» конфессии. Каждое вероучение стремилось выставлять себя единственно правильным, любая церковь претендовала на роль универсальной и исключительной. Наблюдался эффект своеобразного стресса, приобретенного в первые десятилетия Реформации: общество, не привыкшее еще к мысли об автономии отдельных конфессий и об отделении веры от политики, реагировало на потрясения воспроизводством, казалось бы, старой концепции христианского единства.

Этим во многом объясняется очень напряженный, очень мучительный поиск целого, расколотого на части, свойственный европейской религиозно-философской мысли середины и второй половины столетия. Весьма характерно это проявлялось во всевозможных описаниях некой идеальной общественной конструкции, призванной охватить весь христианский социум и быть увековеченной в качестве конечной стадии предвечного бытия. Непременным инструментарием здесь выступала мистика, и именно мистическая направленность стала яркой чертой европейской философии конфессиональной эпохи. Дух «мистической тоталитарности» (Р. Эванс) ощущался на всех конфессиональных полюсах Европы. Зеркало космического порядка видел в государстве знаменитый Жан Боден (1529 или 1530–1596), один из творцов теории суверенитета, в плену которой оказались последующие поколения европейских правоведов. Его старший современник ориенталист и каббалист Гильем Постель (1510–1581) полагал делом своей жизни найти «concordia discordantium» в оккультном, материальном и невидимом единстве всех людей. Этому порядку, по мысли Постеля, надлежало быть воплощенным в единой мировой Империи. Ведущую роль в ее созидании он приписывал сперва французскому королю, потом Венеции, потом Фердинанду I. Будучи католиком, он не отказывал в симпатиях иноверцам, в том числе и лютеранам. В лице Джордано Бруно (1548–1600), в свое время посетившего лютеранский Виттенберг, мы сталкиваемся, пожалуй, с автором самого развернутого проекта мистической реформы Универсума, цель которой — создание мировой монархии, под чьей державной десницей наступило бы полное духовного освобождение и где бы сам монарх чародейством и магией слова завоевал бы сердца своих подданных. В конфессиональном аспекте относительно блеклый догматик Томмазо Кампанелла (1568–1639, «Город солнца») сочетал в своей утопической картине не только мельчайшее воспроизводство корпоративного «тоталитаризма», но и рациональный, научный подход, объяснявший необходимость «целокупного общежития». В его «Городе» единая для всех граждан рационально-научная почва деятельности позволяла высвободить громадный духовный потенциал развития. Свой весьма заметный вклад внесли и лютеранские богословы Германии. Творчество Иоганна Валентина Андреа (1586–1654), надворного проповедника герцогов Вюртемберга, блестяще образованного мыслителя, явило самое яркое желание обосновать и изобразить гармонию христианской жизни в лютеранской среде. Главная его работа «Описание христианского государства» (1619) содержала мысль о необходимости достижения всеобщего религиозного согласия, внутреннего мира, связывавшего простых верующих.