Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

26. Ritter M. Geschichte der Deutschen Union von den Vorbereitungen des Bundes bis zum Tode Kaiser Rudolfs II. (1598–1612). Bd 1–2. Schaffhausen, 1867–1873.

27. Schilling, AK. S. 397–420.

28. Schmidt, GAR. S. 132–149.

29. Schulze W. Reich und Türkengefahr im späten 16. Jahrhundert. Studien zu den politischen und geschichtlichen Auswirkungen einer äusseren Bedrohung. München, 1978.

30. Vocelka K. Rudolf II und seine Zeit. Wien; Köln; Graz, 1985.

31. Vocelka K. Die politische Propaganda Kaiser Rudolfs II. (1576–1612). Wien, 1981.

IV. Тридцатилетняя война и Вестфальский мир

§ 1. Историография проблемы. Тридцатилетняя война как немецкий феномен

Проблема Тридцатилетней войны до сих пор остается одной из самых дискуссионных среди немецких историков. Споры во многом вызваны двумя аспектами грандиозной драмы: почти всеевропейским размахом войны и ее немецкими корнями. Как общеевропейское событие, втянувшее в орбиту своего конфликта ведущие европейские державы Францию, Испанию, Нидерланды и Швецию, войну следует рассматривать в контексте т. н. «кризиса XVII в.». Война выступала одним из звеньев кризисных явлений этого столетия. Но как событие, имевшее главные последствия для Германии, возникшее в Германии и исчерпавшее себя именно в немецких землях, Тридцатилетняя война принадлежит прежде всего немецкой истории, и истоки ее следует искать в болезнях немецкого общества.

До середины XX в. мы встречаем преимущественно религиозно-политическую трактовку причин и хода войны. У истоков этой традиции стояли писатели немецкого Просвещения, среди которых в первую очередь следует назвать Фридриха Шиллера, усматривавшего в борьбе протестантских и католических чинов поединок уходившего в прошлое старого католического универсализма и нарождавшегося мира европейского Просвещения, представленного наиболее развитыми протестантскими и католическими державами, выступавшими за равноправие конфессий.

Историки XIX в. жили в ожидании великого национального объединения и были свидетелями впечатляющего возрождения Пруссии. Надежды на будущее проецировались ими и на век XVII. Глазами патриота-протестанта смотрел на войну величайший историк Германии Леопольд фон Ранке. Логичным следствием его критического взгляда на религиозный раскол XVI в. как на явление, не соответствовавшее национальным интересам немцев, выступала оценка самой войны: тридцать лет борьбы протестантских князей против отжившего свой век «универсализма» династии Габсбургов, опиравшихся на Испанию и Рим, спасли немецкий протестантизм, но не создали новой объединенной Германии. Констатируя вслед за Л. Ранке печальные итоги Вестфальского мира для будущего нации, немецкая историография второй половины XIX в. предпочитала уместной заниматься преимущественно политической фактурой. При этом трилогия Морица Риттера прекрасно отражала скрупулезно описательный подход. Наряду с позитивистскими исследованиями имелись, впрочем, и весьма откровенные в своей пристрастности религиозно-политические трактовки: с католической точки зрения здесь особенно выделялась книга Онно Клоппа; протестантская же традиция зримей всего была представлена работами Иоганна Густава Дройзена-Младшего.

В трудах этих ученых совершенно ясно проступала злободневная для той поры полемика вокруг «малогерманского» пути объединения Германии: с католической Австрией или без нее.

В первой половине XX в. стал более заметным интерес к отдельным структурам сословного общества в годы войны и вместе с тем наметился своеобразный сдвиг интересов от военно-политической хронологии и портретных зарисовок к более широкой социальной проблематике. Но лишь с начала кардинальных переоценок старой имперской истории, наметившейся в университетах и научных институтах ФРГ после Второй мировой войны, стало возможным появление и новых концептуальных разработок.