Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Стержень Формулы образовывали положения Аугсбургского вероисповедания 1530 г., которые были признаны единственной каноничной редакцией веры. В первых двух статьях отвергались синергистские тезисы «филиппистов», равно как и аргументы Флация, в третьей отрицались учение Осиандра и адиафоризм, в четвертой — положения Георга Майора о «добрых делах». Учение Меланхтона было признано не противоречащим Лютеру, но лишь искаженным и извращенным его последователями и врагами Евангелия. В вопросе толкования евхаристии и христологии акцент был поставлен на евангельском Слове в смысле буквального присутствия Христа в причастии и на тезисе о перевоплощении земной плоти Христа в божественную. Предопределение в кальвинистском понимании видоизменялось лишь в поучение Господа, из любви предупреждающего и побуждающего греховного человека. Тем самым провозглашалась возможность двойного исхода Истории. Формула Согласия, таким образом, не создавала нового вероучения, а лишь четче формулировала и растолковывала положения Аугсбургской Конфессии 1530 г. «Филиппизм» лишался доктринальной почвы и растворялся в ортодоксии. Спустя еще три года, после неоднократных попыток расширить круг признавших Соглашение имперских чинов, в 1580 г. его текст был опубликован в Дрездене (Книга Согласия. Konkordienbuch) вместе с другими письменными свидетельствами лютеранской конфессии.

Таким образом завершилась работа по догматическому созиданию лютеранства. Отныне основу евангелического вероучения составляли Св. Писание во всех его частях, Большой и Малый Катехизис Лютера, Шмалькальденские статьи (написанные Лютером в 1536 г. для прений с католиками на предполагавшемся Соборе), Неизменная Формула Аугсбургского вероисповедания 1530 г., Апология Аугсбургского вероисповедания Меланхтона, его же трактат «О власти и старшинстве папы» («De potestate et primatu Papae») и, наконец, сама Формула Согласия. 86 князей, баронов и городов (или их представители) подписали текст вместе с 8500 пасторами, согласившимися с Формулой. Остальные отказались ее признавать, большей частью перейдя позже в лоно реформатской доктрины.

Достижение Согласия знаменовало важный итог предшествовавшего развития. Оно отнюдь не было следствием «мелочных» догматических столкновений внутри лютеранства, как считали либералы и позитивисты прошлых лет, а было вполне нормативным актом исцеления от внутренних разногласий, сопровождавших рождение любой крупной конфессии. Учению Лютера надлежало во что бы то ни стало конституироваться в ряду прочих нарождавшихся направлений протестантизма, жестко идентифицировать себя с определенной догмой. Лишь в этом случае оно могло претендовать на роль самостоятельного и влиятельного вероисповедания. В перспективе 1577 г. имел и другое большое значение: лютеранство раньше прочих конфессий смогло преодолеть внутренние разногласия и явиться в виде цельной и ясной догмы. Кальвинизму еще предстояло столкнуться с проблемами догматического толкования (Дордрехтский синод, 1618–1619), католицизм лишь находился в стадии завершения консолидации, тридентские реформы очень медленно и постепенно превращались в действенный фактор для католической Германии. Лютеранство в таких условиях располагало уже разработанной, хорошо подготовленной платформой.