Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

34. Schilling H. Die Konfessonalisierung von Kirche, Staat und Gesellschaft — Profil, Leistung, Defizite und Perspektiven eines geschichtswissenschaftlichen Paradigmas // KK. S. 1–49.

35. Schindling A. Die katholische Bildungsreform zwischen Humanismus und Barock. Dillingen, Dole, Freiburg, Molsheim und Salzburg: Die Vorlande und die benachtbahrten Universitäten // Vorderöstereich in der frühen Neuzeit / Hrsg, von H. Maier, V. Press. Sigmaringen, 1989. S. 137–176.

36. Schindling A. Reichskirche und Reformation. Zur Glaubensspaltung und Konfessionalisierung in den geistlichen Fürstentümern des Reiches // Neue Studien zur frühneuzeitlichen Reichsgeschichte / Hrsg, von J. Kunisch. Berlin, 1987. S. 81–112.

37. Schmidt, Konfessionalisierung. S. 24–44.

38. Schmidt P. Das Collegium Germanicum in Rom und die Germaniker. Zur Funktion eines römischen ausländerseminars 1552–1914. Tübingen, 1984.

39. Schweiger C. Die Religionspolitik der bayerischen Herzoge im XVI. Jahrhundert // Johannes Eck (1486–1543) im Streit der Jahrhunderte / Hrsg. Von E. Iserloh. Münster, 1988. S. 250–274.

40. Das Weltkonzil von Trient / V. G. Schreiber. Bd 1–2. Freiburg i. Br., 1951.

41. Ziegler W. Altgläubige Territorien im Konfessionalisierungsprozess // TRZRK, 7. S. 66–90.

6. Высшее дворянство

а) Историография проблемы. Верхушку сословного общества к 1555 г. образовывало высшее и низшее дворянство. сведенное в трехступенчатую пирамиду:

1. Князья.

2. Графы и «господа» (Herren).

3. Бароны (Freiherren) и рыцари.

Подобная триада была продуктом весьма долгой и сложной эволюции немецкого общества в период средневековья и лишь в XIV–XV вв. приобрела относительную четкость. Вместе с тем ее оформление свидетельствовало и о конституировании самого сословного общества с наличием определенных, более или менее жестких вертикальных перегородок.

Проблемы имперского дворянства в конфессиональную эпоху исследуются сегодня преимущественно в свете «ревизии» старых подходов к феномену Священной Империи. Дворянство рассматривается важнейшей социальной опорой имперской организации, обладавшей большими возможностями к сохранению ведущих позиций в различных общественных сферах. Однако при всем относительном обилии работ, появившихся в 1980–2000 гг. вслед за выходом программных статей Фолькера Пресса, многие вопросы остаются все еще либо без ответа, либо нуждаются в более широких разработках.

До начала 80-х гг. историки оценивали состояние имперской княжеской элиты во второй половине XVI в., сообразуясь со старыми социально-политическими концепциями. Общим местом, не встречающим резких возражений, стало утверждение об упрочнении социальных позиций князей в итоге Реформации, что, однако, — парадоксальным образом! — не побудило ни представителей старой немецкой школы, ни марксистских историков заняться проблемой собственно имперской элиты как исторического феномена.

Немарксистские историки отмечали главенствующую роль князей в религиозных нововведениях, что означало утверждение контроля светской власти над церковью. Кроме того, выделялся процесс «одомашивания» (доместикации) дворянства, позволивший территориальным государям превратить местных вассалов в послушный «материал» к концу XVI в. Марксисты, также констатируя усиление княжеской власти, видят истоки его в поражении «первой буржуазной революции» 1524–1525 гг. и в сплочении «феодального класса», боровшегося за сохранение первенствующего места в меняющемся мире. Имперские князья выступали в их глазах своеобразным собирательным типом, для которого после Реформации открывался путь дальнейшего упрочнения региональной власти за счет подчинения церкви и последовательного ослабления имперской короны.

Обобщающие исследования Фолькера Пресса в 80-е гг. позволили соединить проблему конфессионализации с социально-политическими аспектами развития имперского княжеского форума и дифференцировать слишком общую картину. Ф. Пресс развернул проблему имперской княжеской элиты не столько в сторону территориальной, сколько имперской проблематики. Он увидел в результатах Аугсбургского мира не только шаг вперед в развитии структур территориальной власти, не только очередной виток роста могущества князей, но и возникновение новых возможностей к стабилизации всего имперского здания. Одним из противоречий эпохи, по его мнению, стало, с одной стороны, внутреннее разложение княжеской элиты, вызванное религиозным расколом, с другой — новые возможности к укреплению княжеской власти на уровне отдельных территорий.