Германия в XX веке

Новые акценты вполне соответствовали интересам западногерманских политиков. Одним из центральных требований Людвига Эрхарда, занявшего в апреле 1948 г. пост главы экономического ведомства Бизонии, стало скорейшее оздоровление финансовой сферы. Инфляционное финансирование войны привело к обесцениванию рейхсмарок, которые продолжали ходить во всех зонах оккупации. Блокирование банковских счетов нацистских организаций и бонз не могло решить проблему избыточной денежной массы. Первоначальные проекты денежной реформы содержали в себе решение вопроса о справедливом перераспределении социальных тягот между теми, кто безболезненно пережил годы нацизма и теми, кто потерял абсолютно все. Так, в документе, предложенном США осенью 1946 г., предусматривалось наложение 90 % ипотеки на собственность, приобретенную в 1933-1945 гг. Позже к разработке подобных планов подключились политики Бизонии, причем их позиция определялась отнюдь не национальными интересами. На встрече с военными властями весной 1948 г. Эрхард заявил: «вероятно, для всех четырех зон можно было бы разработать единую денежную реформу, но нельзя создать единое экономическое руководство. Коллективистская экономика победит демократическое рыночное хозяйство».

Уже в октябре 1947 во Франкфурт-на-Майне из Нью-Йорка прибыли первые ящики со свеженапечатанными банкнотами. 1 марта 1948 г. был образован Банк германских земель, в ведение которого планировалось передать эмиссию новых денег. Генерал Клей не скрывал, что «денежная реформа будет в высшей степени непопулярной… и мы преисполнены решимости взвалить ее на собственные плечи». За дипломатическими формулировками скрывалось нежелание допускать немецких политиков к принятию стратегических решений. В рамках сложившегося разделения труда последним предстояло. Западные военные власти находились в полной боевой готовности, ожидая лишь принципиальных политических решений. И они не заставили себя ждать – 7 июня 1948 г. завершилась Лондонская конференция США, Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга, открывшая дорогу формированию западногерманского государства.

Хорошо информированная гамбургская газета «Ди Вельт» писала во вторник, 15 июня: «Наступила решающая неделя послевоенной германской истории». Накануне члены Экономического совета вручили оккупационным властям собственные предложения по проведению налоговой реформы. Это был ясный сигнал – немецкие политики требовали пересмотра сложившегося разделения труда, отказываясь выступать в роли простых исполнителей военных приказов. 17 июня в бизональном парламенте состоялись три чтения «Директив о рационировании и ценовой политике после денежной реформы». Документ делал ставку на «интенсивное включение рынка для повышения эффективности производства и распределения», скорейший отказ от бюрократического распределения товарных запасов и регулирования цен. Обосновывая его перед парламентариями, Эрхард признал риск «прыжка в холодную воду». Социал-демократы, игравшие роль оппозиции, парировали: «бросить больного человека в холодную воду – значит обречь его на неминуемую смерть». Принятие «Директив» означало переход командных высот в экономике Западной Германии от оккупационных властей к немецким представителям. Сам факт предоставления ведомству Эрхарда особых полномочий в условиях оккупационного режима выглядел достаточно необычно. По мнению историка Т. Эшенбурга, нечто подобное происходило в германской истории только однажды, когда чрезвычайное законодательство 1923 г. смогло остановить гиперинфляцию в Веймарской Германии.

Было уже утро пятницы, 18 июня, когда члены Экономического совета Бизонии покидали зал франкфуртской биржи. Вечером того же дня был оглашен закон военной администрации № 61, определявший сроки и методы проведения денежной реформы. Принятие «Директив» прошло незамеченным – прессу гораздо больше занимала атмосфера разбуженного муравейника, порожденная общим стремлением запастись материальными ценностями и любой ценой избавиться от старых денег. С начала июня владельцев магазинов охватило отпускное настроение, добрая половина булочников занялась ремонтом своих печей, крупные предприятия попросту перестали отгружать продукцию потребителям. Тех, кто имел хоть какие-нибудь сбережения, напротив, охватило «сумасшествие покупательства». Газеты сообщали, что косметику покупают чемоданами, хотя цены на нее в июне выросли в 15 раз. Работники почты не успевали принимать денежные переводы в адрес «тетушки в восточной зоне».