Германский флот в Первую мировую войну

Несомненно, что на германцев этот случай произвел сильное впечатление. На этот раз применен был новый способ совместных действий с подводными лодками и широко были использованы дирижабли, но все же только простая случайность помогла им вовремя уйти от Гранд-Флита. После этой операции подводные лодки продолжали оставаться в полном распоряжении Шеера еще в течение полутора месяцев, но Флот Открытого моря за это время ни разу не вышел в море. Операция, предпринятая 19 октября, не удалась из-за плохой погоды, и германский флот на целых полтора года заперся в своих базах. Лишь однажды за это время (в октябре 1917 г.) часть флота посылалась в Балтику, но мысль об открытой борьбе с Гранд-Флитом постепенно заглохла. С начала октября 1916г. подводные лодки вновь переключились на ведение подводной войны, а в октябре 1917 г. и в январе 1918 г. погибло в общей сложности десять дирижаблей, и в распоряжении флота осталось всего девять воздушных кораблей. Рисковать флотом при отсутствии подводных лодок и при недостатке средств для воздушной разведки было нецелесообразно, и все усилия флота были направлены исключительно к оказанию поддержки подводным лодкам. В этом отношении было сделано очень многое, и подробности, которые приводит Шеер относительно организации охраны Гельголандской бухты, представляют существенный интерес, как, впрочем, и многие другие места «Воспоминаний», в которых в сжатом виде сконцентрированы все события, столь подробно, но не до конца изложенные в германской официальной истории войны.

«Воспоминания», вышедшие в свет через год после окончания войны, являются лишь материалом для истории, но они обильно снабжены выписками из подлинных документов. Гросс, составляя историю войны, известную под собирательным наименованием «Нордзее», почти везде принял за основу установки Шеера, если только они не расходились с фактами, которые были неизвестны Шeepy в то время, когда он писал свои «Воспоминания». Но нельзя сказать, что Шеер повсюду объективен: о многом он умышленно умалчивает. Кроме того, не стремясь в прямом смысле выдвигать себя на первый план, он дает все же понять, что во всех своих действиях и суждениях он всегда был непогрешим; если же он в чем-либо был неправ, то об этом он не упоминает. Так, например, Шеер не говорит о том, что на маневрах в мае 1914 г. он высказал уверенность в том, что престиж Англии потребует от нее установления тесной блокады Гельголандской бухты. Сторонникам этого мнения, в том числе и Тирпицу, германский флот был обязан тем, что у его миноносцев был слишком малый район действий. Как доктор философии, Шеер стремится доказать, что Германия никогда не имела намерения отвоевать у Англии мировое господство, но тут же противоречит себе, прибегая к избитым приемам. Как доктор юридических наук, Шеер возмущается стратегией Англии, из-за которой германский народ должен был задохнуться в тисках голодной блокады, и презрением Англии к постановлениям международного права; но о методах английской стратегии было исписано множество томов, и установление голодной блокады, строго говоря, ни для кого не должно было явиться новостью, а что касается нарушений международного права, то заниматься вопросом о том, кто именно первый нарушил это право, так же бесполезно, как искать «виновников войны». Из слов Шеера можно понять, что и он, подобно другим, весьма немногочисленным, сторонникам неограниченной подводной войны, не придавал существенного значения помощи США. Предполагалось, что недостаток тоннажа явится препятствием для перевозки американских войск, а денежная помощь должна была в скором времени прекратиться, так как и без того она достигла огромных размеров. Кроме того, вмешательство в европейские дела противоречило старинным американским традициям, поэтому «здравомыслящие» круги должны были удержать правительство США от выступления на стороне Антанты. На самом же деле и здравомыслие, и традиции в равной мере не позволяли США допустить разгрома Антанты, и прежде всего — Англии, как главного центра их огромных капиталовложений.

Останавливаясь вскользь на событиях, происходивших в Балтийском море, где он не принимал личного участия, Шеер почти ничего не говорит о Франции и ни разу не упоминает об Италии. Вся его книга — это сплошная повесть о борьбе с Англией, и вся вообще мировая война представляется ему в виде поединка между Германией и Британской империей; остальные державы являлись лишь пешками, расставленными на шахматной доске главными соперниками. В августе 1918 г., за три месяца до окончания войны, Шеер был назначен начальником реорганизованного по его же предложению адмирал-штаба (Морского генерального штаба), и с этого времени он становится главным вдохновителем борьбы с Англией, которая велась в форме все той же, быстро шедшей на убыль, неограниченной подводной войны.