Германское подполье в 1942—1944 годах

Когда осенью 1942 года ответчики доктор Попиц и доктор Лангбен лучше узнали друг друга, они, говоря о политике, обнаружили, что в целом согласны в своем пессимистическом взгляде на военную ситуацию. Они чувствовали, что нужны предварительные переговоры о мире. Доктор Попиц спросил доктора Лангбена, который по долгу службы выезжал во время войны за рубеж, возможны ли такие переговоры, или личность фюрера является непреодолимым препятствием. Доктор Лангбен отметил, что в его разговоре с другом из Швеции у него сложилось впечатление, что переговоры с нашими западными врагами не исключены. Он сказал, что на основании нескольких бесед с этим другом, а также с представителями враждебных стран, некоторые из которых проходили с ведома германских официальных лиц, Великобритания и Северная Америка могут положительно отнестись к миру с Германией из страха перед большевизмом и по другим причинам. Однако у них вызывает опасения переменчивый характер фюрера, которого они считают ненадежным партнером по переговорам. Доктор Лангбен добавил, что эти сомнения наших врагов исчезли бы, если бы люди, кандидатуры которых они одобрят, дали гарантии, что Германия будет соблюдать свои обязательства.

Доктор Попиц ответил, что ради достижения мира определенно желательно сменить правительство, и проинформировал доктора Лангбена о существовании и состоянии предательских планов, в которых он сам принимал участие. Однако доктор Попиц сказал, что не питает больших надежд на успех революции сверху. Он заявил, что генералы считают свои чины и награды более важными, чем их страна. Затем он иронически отозвался о докторе Гёрделере, назвав его „сельским пастором“ и „политическим коммивояжером, пытающимся наскрести какую-нибудь оппозицию“».

За зиму 1942/43 года из разговоров, в которых участвовали Хассель, Планк и Йессен, доктор Лангбен получил дополнительную информацию о заговоре. По воле случая он познакомился и с Гёрделером. Из разговоров с Гёрделером, Попицем и другими у Лагбена сложилось впечатление, что все они возлагали свои надежды на генералов и теперь чувствовали себя разочарованными. Это, несомненно, относилось и к доктору Попицу.

Доктор Лангбен ясно дал понять доктору Попицу, что он тоже считает фигуру фюрера препятствием для достижения мира с западными державами, а также считает министра иностранных дел фон Риббентропа совершенно бездарным. Но доктор Лангбен и доктор Попиц опасались, что тотальное свержение национал-социалистического режима не только приведет к окончанию войны, но вызовет хаос внутри страны. Это соображение склоняло их в пользу такого изменения политического руководства Германии, которое не затронуло бы власть СС, что подразумевало привлечение к участию в их предательских планах самого рейхсфюрера СС Гиммлера. Для этой цели предполагалось воспользоваться личными и официальными связями с рейсфюрером СС, которые имелись у доктора Лангбена.

Доктор Лангбен объяснил, что, по его мнению, рейсфюрер СС и его окружение тоже считали ситуацию очень тяжелой, и он надеялся, что рейсфюрера СС можно склонить к тому, чтобы он убедил Гитлера уйти и, таким образом, убрать препятствие на пути переговоров с вражескими правительствами. Гиммлер должен был стать главой государства и сформировать правительство, способное вести эти переговоры. Доктор Попиц считал, что в случае, если фюрер откажется уйти, следует применить силу, и согласился, чтобы Лангбен организовал их встречу с рейхсфюрером СС. Попиц должен был предложить рейсфюреру СС, чтобы тот убедил фюрера передать военное руководство специальному военному штабу, который следовало сформировать, и согласиться на изменения в правительстве, в особенности это касалось министерства иностранных дел. Обо всем этом сообщили ближайшим друзьям доктора Попица, в частности Планку и Йессену. Однако те назвали план иллюзорным. Доктор Гёрделер, которого тоже поставили в известность, не стал возражать против встречи, но сомневался в том, что план приведет к успеху. Беку ничего не сообщали.