Гермоген

Но случилось обычное в то время чудо. Когда молитва Гермогена была услышана Богом, то и многие люди в одночасье сподобились чудных видений, просветляющих души для поста и покаяния. В подмосковных таборах начали ходить упорные слухи о чудном свитке, в коем описывалось видение нижегородца Григория. В этом видении к Григорию явились два святых мужа. Один из них спрашивал другого, называя его «Господи», о судьбах Московского государства. Господь отвечал на это: «Аще человецы во всей Русской земли покаются и постятся три дня и три ночи в понедельник, вторник и среду, не только старые и юные, но и младенцы, Московское государство очистится».

И хотя сего мужа Григория не было сыскано, рассказ о его видении произвёл сильное впечатление, поселив в людях чудную веру в пост и покаяние.

За откровение свыше был принят и рассказ жены мясника в городе Владимире — Мелании, объявившей воеводе, что сподобилась увидеть «во свете несотворённом пречудную жену», которая возвестила ей, чтобы люди постились и со слезами молились Спасителю и Царице Небесной.

Следствием этих и подобных им рассказов явилось то, что города начали сноситься между собой, и по всей Русской земле был установлен строгий трёхдневный пост.

Многочисленные рассказы о видениях приобретали большую силу над умами людей. В этом особенно убеждает история Нижегородского ополчения. Земского старосту Козьму Минина Сухорук посетило чудесное видение святого Сергия Радонежского. Святой сказал ему, что пора «чинить промысел», подыматься на врага. «Тебя подвизает Бог от христианского благочестивого народа поболеть душой за людей Господних смелым дерзновением».

Козьма поведал о сём видении посадским людям, собравшимся в земской избе. Он знал, что найдутся люди, кои недоверчиво встретят его рассказ. Так оно и вышло. Стряпчий Биркин, ненадёжный человек, перебегавший от царя Василия к Вору и снова к своим, насмешливо сказал:

   — Ну, не было тебе никакого видения...

Но Минин умел сразить противника метким словом:

   — Ты, Биркин, воистину сосуд сатаны. Сатана и гоняет тебя с места на место. Таковым людям неведом божественный промысел...

Биркин снова пытался возражать, но Минин пригрозил ему:

   — Или хочешь ты, чтобы я открыл православным, что ты замышляешь?

Биркин тотчас замолчал, и все поверили в правду Козьмы. Посадскими людьми был написан первый приговор «всего града за руками» о сборе денег «на строение ратных людей». Минину же был поручен и сбор денег.

Его предприятие имело особенный успех после того, как Родя Мосеев передал грамоту Гермогена и Козьма Минин читал эту грамоту не единожды. Где только собирались люди, там и читалась эта грамота. И всякий раз слово Минина набирало новую силу. По всей Нижегородской земле был брошен клич Козьмы Минина:

   — Ежели помогать отечеству в беде, то не жалеть жизни. Не искать выгод или богатства, не искать боярских чинов и вотчин, но отдать всё своё, не жалеть дворы, закладывать имения...

Была составлена Троицкая грамота, призывавшая всех людей встать на помощь Московскому государству. По звону колоколов нижегородцы собрались в древний Спасо-Троицкий собор, где с амвона была прочитана эта грамота пастырем Саввою Ефимием. Козьма Минин снова держал речь:

   — Будет вам похотети помочь Московскому государству, не пожалети животов своих, не пожалети дворов своих. Я убогий с товарищами своими, а всех нас две тысячи пятьсот человек, а денег у нас в сборе тысяча семьсот рублей. И брали мы третью деньгу. У меня было триста рублей, и я сто рублей в сборные деньги принёс. То же и вы все сделайте!

   — Буди так! Буди так! — восторженно отвечали в толпе.

   — Да бить бы нам челом, кто бы вступился за истинную православную веру и был бы у нас начальником...

7

Скоро стало известно, что начальником ополчения был поставлен князь Дмитрий Пожарский. Но мало кто знал, что на этот подвиг вдохновил его патриарх Гермоген.

По слову Гермогена, переданному Родей Мосеевым, Минин, посоветовавшись с народом, послал за воеводой князем Пожарским. Дмитрий Михайлович находился в это время в родной вотчине, в Суздальском уезде, где долечивал раны. Когда печерский архимандрит Феодосий объявил ему волю нижегородцев, князь ответил:

   — Рад я вашему совету. Готов хотя сейчас ехать, но выберете прежде из посадских людей, кому со мною у такого великого дела быть и казну собирать.

Видя, что архимандрит Феодосий затрудняется с ответом, князь Пожарский сказал:

   — Есть у вас Козьма Минин. Бывал он человек служилый. Ему это дело за обычай...

Нижегородцы пошли к Минину.

   — Соглашусь, — ответил ловкий в делах земский староста. — Ежели сдадитесь на всю мою волю, будете во всём послушны и покорны, и будете ратным людям давать деньги, и на том напишете приговор...

Приговор был написан, и Козьма переправил его Пожарскому, чтобы изменники не похитили его и не расстроили всё дело. Он хорошо знал своих земляков по ополчению.