Герои

– Увы, крошки у нас не в счет.

Жужело мягко провел ладонью по острию лезвия, отер его остатком хлебной корочки и сомкнул ножны.

– Прогресс может быть и болезненным, – пробормотал он, посасывая порез.

– Воитель? – И вид, и голос Дрофда, смутно различимого в белесом полусвете, выражали беспокойство. – Что-то Брек подниматься не хочет.

– А ну глянем, – Зоб подошел к громоздкой фигуре, лежащей на боку в складчатом коконе одеяла.

– Брек, – потыкал он его носком башмака, – Бре-эк.

Татуированная сторона лица у Брека была вся в бисеринах росы. Зоб положил на нее ладонь – холодная. Будто не живой человек вовсе, а и впрямь мясо с волосами, как сказал Жужело.

– А ну подъем, боровок, – взялась понукать Чудесница. – Или Йон всю твою жратву…

– Он мертв, – сказал Зоб.

Финри и сама не могла бы сказать, сколько просидела без сна на дорожном сундуке, сложив руки на холодном подоконнике и уместив на запястьях подбородок. К северу на фоне темного неба плавно очертилась ломаная линия пустошей, а из молочного тумана жемчужными проблесками проглянула быстрая река, и смутно различались леса на востоке. Теперь, если хорошенько присмотреться, угадывалась еще и зазубренная стена вокруг Осрунга, в окне единственной башни там мерцал слабый огонек. В нескольких сотнях шагов по черному полю между Финри и городком тянулась ломаная цепь мерцающих факелов, обозначая позиции Союза. Еще немного света в небе, чуть разборчивей черты этого мира, и воинство лорд-губернатора Мида ринется на штурм города. Сильный правый кулак армии ее отца. Финри прикусила кончик языка так, что тот занемел. На душе было разом и боязно и волнительно.

Потянувшись, Финри через плечо оглянулась на неприбранную комнатушку. Сумбурная попытка прибраться увенчалась вялым осознанием, что быть хозяйкой дома – дело довольно пафосное и не каждому по плечу. Интересно, что же стало с владельцами постоялого двора. Или хотя бы как он назывался. Кажется, там возле ворот стоял столб, но вывеска с него исчезла. Вот что делает война. Обдирает с людей и мест отличительные черты, превращает их в шеренги врагов; в позиции, которые предстоит занять; ресурсы, что необходимо поставить. Безымянные бесхозные вещи, которые можно бездумно крушить, воровать и сжигать без тени вины и раскаяния.

Одним словом, война – это ад. Но полный возможностей.

Финри прошла к кровати – вернее, соломенному тюфяку, который был у них на двоих, и нагнулась над Гаром, изучая его лицо. Совсем молодой, глаза закрыты, а рот приоткрыт, под щекой смялась простыня, дыхание посвистывает. Молодой, невинный и, как всегда, чуть глуповатый.

– Гар, – шепнула она.

И нежно пососала его верхнюю губу. Дрогнули веки, он томно потянулся для поцелуя, но тут увидел мутный свет в окне и, откинув одеяло, вскочил.

– Проклятье! Надо было разбудить меня раньше.

Он плеснул себе в лицо воды из треснутой чашки, наспех отерся куском холстины и стал натягивать вчерашние штаны.

– Да все равно еще рано, – сказала Финри, оперев голову на согнутую в локте руку и наблюдая, как одевается муж.

– Ты же знаешь, мне надо поспевать вдвое раньше.

– У тебя был такой умиротворенный вид. Просто рука не поднималась будить.

– Я должен помогать согласовывать приступ.

– Что ж. Кому-то, видно, надо заниматься и этим.

Он на секунду застыл, надевая рубаху.

– Возможно, – голова Гара наконец вынырнула из горловины, – тебе имеет смысл сегодня оставаться в ставке отца. Большинство жен отбыли обратно в Уфрис.

– Если б вместе с этими старыми кошелками можно было отправить еще и Мида, у нас бы, глядишь, появилась надежда на победу.

Гар продолжал упорствовать.

– Из всех жен здесь остались только ты и Ализ дан Бринт, и я беспокоюсь за тебя…

Болезненная раздвоенность мужа была как на ладони.

– Ты беспокоишься, что я буду донимать твоего осла-начальника? Ты это хотел сказать?

– В том числе и это. Где мой…

Она толкнула к нему меч по половицам, и Гару, чтобы его поднять, пришлось нагнуться.

– Вообще позор, что человек вроде тебя вынужден пресмыкаться перед таким, как Мид, получать от него приказы.

– Мир полон позора. И это еще далеко не самое худшее.

– С ним надо что-то делать.

Гар возился с поясом.

– Не остается ничего лучше, чем выжимать из этого как можно больше пользы.

– А если упомянуть, что он поливает грязью короля?

– Позволь тебе на всякий случай напомнить, что мой отец и король давно в ссоре. И в глазах его величества я стою не ахти как высоко.

– Зато хорошо стоит твой славный друг полковник Бринт.

– Фин, это низко.

– Кому какое дело, высоко оно или нет, если это позволяет тебе получить то, чего ты заслуживаешь?

– Мне есть до этого дело, – бросил он, застегивая пряжку. – Жить надо правильно. Усердной работой, верностью, послушанием. Нельзя жить… жить…

– Чем?

– Тем, чем ты вот сейчас занимаешься.