Герой

— О, это отдельный разговор. Он тогда работал в главке одного из ведущих заводов. Был не последним человеком. Загранкомандировки, высокая зарплата, огромные премии.

— Неплохая карьера, для человека его возраста, — мотнул головой Давид.

— Да, неплохая. Как выяснилось потом, в ней принимал активное участие его тесть.

— Кто!? — удивился молодой человек.

— Тесть, — спокойно ответила Наталья Валерьевна, — ну, знаешь, отец жены.

— Он, что был женат, — возмутился Давид.

— Для меня, сынок, это тоже было неожиданностью.

Он помолчал секунду:

— Теперь, я понимаю тебя, мать, прости, — он снова повернулся к ней, и обнял за шею.

— Думаю, не совсем понимаешь, сынок, не сосем.

— А когда ты это узнала?

— Когда носила тебя, — она погладила себя по животу.

— Но неужели ты не видела раньше, ты ведь бывала у него дома.

— Ну не с женой же знакомиться приходила.

— Нет, но фотографии, я не знаю, какие ни будь вещи, там… — растерянно говорил Давид.

— Вещи, — задумчиво проговорила Наталья Валерьевна, — да, я, как-то раз увидела фотографию девушки с ребёнком. Красивая девушка, чем-то похожая на него. Ребёнок — девочка, маленькая, белокурая.

— И что?

— Он сказал мне, что это его сестра с племянницей.

— Ну, ты мать, — возмущался Давид, — сама наивность. Ты ему, прямо так и верила?

— Сынок, — мать села на кровати напротив Давида, — неужели ты не понимаешь, я его любила.

— Ну, хорошо, а как же все-таки ты узнала о существовании у него семьи, ты так и не ответила? — молодой человек был ошарашен услышанным рассказом.

Мать пожала плечами.

— Как узнала, — переспросила она, — когда я была беременна…

— Ну, я это понял, — перебил её сын, — в смысле, что тогда произошло?

Мать долго подбирала слова.

— Понимаешь, сынок, — начала она, — в жизни часто бывает, что находясь рядом с человеком, считаешь его, каким-то идеалом. Накладываешь на него свои ожидания, свои чувства. Считаешь, что он испытывает к тебе то же самое, что и ты к нему. Но вот потом… Я забеременела. Я считала, что всё движется к свадьбе. Что мы вместе и неразлучны до конца своих дней. И когда я об этом ему сказала, то ожидала увидеть счастье в его глазах. Он на самом деле обнял меня, поцеловал. Посмотрел на меня, так жалко-жалко. И сказал: «Родная, милая моя девочка, прости, что я тебя так долго обманывал, мне меньше всего хотелось причинить тебе боль, но… в общем, у меня есть семья. Есть жена, дочка, и скоро будет второй ребёнок, надеюсь сын, наследник».

Давид почти плакал.

— А ты? — спросил он, — давясь комком в горле.

— А что я. Я стояла, словно в меня только что стреляли и сбили шляпу. Он сказал, что любит меня и дорожит мной, лишь поэтому не хотел говорить правду. Сказал, что аборт делать не надо, он будет всеми силами помогать. Поставил лишь одно условие — ребенка, то есть, тебя я должна записать на своё имя, и никто не должен знать, кто твой отец.

— И ты согласилась! — вскрикнул Давид.

— Ну, — заметила мать, — во всём есть свои плюсы, — если бы я не согласилась, не было бы на свете тебя, мой малыш.

Давида передёрнуло от таких слов, а мать спокойно продолжала:

— И ты помнишь, он помогал, он проводил все свободное время с нами.

— Свободное от собственной семьи?

— Нет, не только, ещё от работы. Он, действительно, много работал, она горько ухмыльнулась. — Ты не помнишь, но когда умерла моя мама, твоя бабушка, в чьей квартире мы сейчас живём, тебе было два года. А ты знаешь, что такое потерять мать в двадцать один год, и остаться одной, с ребёнком на руках, студенткой, без работы, практически без денег? Если бы не твой отец, я не знаю, что бы тогда делала.

— Зачем же ты ему изменила, если он такой хороший, или тебя коробило, что у него другая.

Мать посмотрела на сына, злоба вспыхнула в её глазах, вспыхнула, и тут же погасла. Давид её так и не заметил…

— Ты снова делаешь мне больно, — укоризненно произнесла она. — Зачем? Хорошо, раз уж мы начали говорить об этом. Я скажу тебе правду. Мне противно об этом говорить. Да, мой большой мальчик, если тебе не стыдно говорить об этом с матерью… Однажды, я уехала к нему домой, оставив тебя с соседкой Таней, помнишь такую.

— Помню, — вяло проговорил Давид, чувствуя, что затронул ненужную тему.

— Так, вот. Я была дома у твоего отца, когда жена с детьми отдыхала где-то на море. А у его тестя, того самого, который творил карьеру Кириллу, были ключи от этой же квартиры. Он пришёл в тот момент, который называют самым ответственным, и ты можешь представить, что там было. Такого унижения я не испытывала никогда в своей жизни.

— Да, прости, мама, не надо об этом, это ужасно, — замялся Давид.

— Нет уж, раз мы заговорили на эту тему, давай расставим все точки над «ё». Его тесть позвонил мне на следующий день.