Герои

Горст почувствовал, что мрачнеет. А что… не стоило ли мне принять предложение Чёрного Доу? Не стоило ли уйти туда, где о таких как я слагают песни, а не гыгыкают над их опалой? Где миру вообще нет нужды наступать, никогда? Бермер дан Горст, герой, поединщик, самый страшный человек на всём Севере…

— Наконец-то, — буркнул Байяз, жестоко обрубая фантазию.

Послышался шум, который не перепутать — шум движущихся солдат, и отряд северян затопал вниз по длинному склону Героев, кованые обручи их крашеных щитов отражали свет. Кажется, враг тоже приготовился к иному исходу. Горст потихоньку ослабил в ножнах свой запасной длинный клинок, высматривая любые признаки западни. По правде говоря, его свербило — только б их высмотреть. Один-единственный носок сапога северянина заступит чуточку ближе — и он вытащит меч. И мир станет просто-напросто одной из тех вещей в моей жизни, которые так и не сложились.

Но, к его разочарованию, основное большинство воинов остановилось на пологом скате за пределами Детей — не ближе солдат Двенадцатого, до середины склона. Несколько остановилось сразу же внутри камней, уравновешивая присутствие Союзных офицеров. Среди них не вызывал доверия один воистину здоровенный мужик, чёрные волосы развеваются на ветру. Как и тот, в позолоченной броне, чью морду Горст с воодушевлением лупцевал в первый день битвы. Вспомнив об этом, он стиснул зубы, горячо уповая на повтор.

Четверо прошествовали к столу, но Чёрного Доу нигде не видать. Самому первому из них принадлежал нарядный плащ, а также симпатичное лицо и слегка издевательская улыбка. Вопреки забинтованной руке и свежему шраму посреди подбородка, не было никого его беззаботнее. Определённо, главный. И я уже его ненавижу.

— Кто это? — шепнул Миттерик.

— Кальдер. — Лицо Ищейки посмурнело, как ещё не бывало. — Младший сынок Бетода. Гадюка.

— Скорее червяк, — сказал Байяз, — но это Кальдер.

По бокам от него — два пожилых воина, один бледнокожий, бледноволосый, с блеклой меховой шкурой на плечах, другой кряжистый, с широким, обветренным лицом. За ними четвёртый, с секирой за поясом, на щеке — ужаснейший шрам. Его глаз переливался, точно был сделан из металла, но Горст сморгнул не поэтому. В нём пробудилось ползучее ощущение узнавания. Я его видел — вчера, в битве? Или днём раньше? Или где-нибудь до всего этого…

— Ты, должно быть, маршал Крой. — Кальдер говорил на общем языке лишь с отголоском северного акцента.

— Маршал Миттерик.

— Ах! — Улыбочка Кальдера расползлась. — Как мило наконец-то тебя увидеть! Мы стояли друг перед другом, нас разделял ячмень на правом крае битвы. — Он махнул перевязанной рукой на запад. — От вас, точнее, на левом — солдат из меня никакой. Твой бросок конницей был… великолепен.

Миттерик сглотнул, его пунцовая шея выпирала через край жёсткого воротника.

— Да, вот ещё что, по-моему… — Кальдер пошарил в кармане, а потом прямо-таки просиял, доставая смятый комочек грязной бумаги. — Я прихватил кое-что твоё! — Он бросил скомканную бумагу через стол. Пока Миттерик её разворачивал, Горст через плечо разглядел почерк. Видимо, приказ. Затем Миттерик снова скомкал листок в кулаке, так крепко, что побелели костяшки.

— И Первый из магов! Последний наш разговор был для меня первым уроком смирения. Однако, не переживай, с тех пор мне преподали много других уроков. Более смиренного, чем я вам не найти. — Однако, усмешка Кальдера говорила обратное, когда он показал на косматого старика за спиной. — Это Коль Долгорукий, отец моей жены. И Бледный Призрак, мой второй. Не стоит забывать и моего достопочтенного поединщика…

— Коль Трясучка. — Ищейка серьёзно кивнул человеку с металлическим глазом. — Много воды утекло.

— Айе, — лишь прошептал тот в ответ.

— Ищейка, разумеется, всем нам знаком! — сказал Кальдер. — Закадычный спутник Девяти Смертей, во всех песнях они неразлучны! Как поживаешь?

Ищейка проигнорировал вопрос просто мастерски — пренебрежительно ссутулясь.

— Где Доу?

— Ах. — Кальдер скорчил гримасу, показавшуюся притворной. Всё в нём кажется притворным. — С прискорбием сообщаю, что он не придёт. Чёрный Доу… вернулся в грязь.

Настало молчание, которым Кальдер, по всем приметам, наслаждался сполна.

— Мёртв? — Ищейка обмяк на стуле. Как будто узнал о смерти дорогого друга, а не злейшего врага. Воистину, порою бывает трудно их разделить.

— Между Хранителем Севера и мной возникло… разногласие. Мы решили его нашим народным способом. В поединке.