Герои без вести не пропадают

— Господин Астахов, вы спасли меня. Я никогда этого не забуду. Хочу отплатить вам добром за добро. В хуторе Сепатовского живут три ваших земляка. Будьте с ними осторожны. Все они — наши осведомители. Что бы вы ни делали и ни говорили, они тут же передадут Альтаусу, а он вас почему-то недолюбливает. Особенно следует опасаться Юманова. Этот, кажется, служит нам не за страх, а за совесть.

— Спасибо на добром слове, но мне бояться нечего, я не собираюсь выступать против вас!

— О, не говорите так! — воскликнул Нордау. — Мы тоже не собираемся, а иногда по пьянке ляпнешь такое… Узнай об этом сам фюрер — костей не соберешь. И у вас может сорваться что-нибудь с языка, тогда уж эти негодяи вас не пожалеют.

Предостережение было излишне. Соколов и без того понимал, что Планк окружил его всевозможными подонками, работающими на абвер.

В хуторе Сепатовского их встретили три негодяя, о которых говорил Нордау. Соколова он представил им как верного союзника немцев, который пользуется полным доверием у полковника Планка, а поэтому заслуживает большого уважения и приказал во всем беспрекословно повиноваться ему. Предатели рассыпались перед новым начальником мелким бесом.

Комендант абвергруппы стал собираться в обратный путь…

— Как вы полагаете, следует мне чистосердечно рас сказать шефу о ночных похождениях или лучше скрыть? — спросил он на прощание у своего неожиданного «друга».

— Советы давать не могу. Но если бы я рассказывал начальству о всех своих проделках, думаю, давно бы лежал в сырой земле…

— Вы правы! — обрадовался капитан такой поддержке. — Я тоже не скажу шефу ни слова. А там будь что будет…

До момента стимулированного нападения на колонну военнопленных оставалось три часа, и Соколов решил получше познакомиться со своими будущими «помощниками». Он пригласил их на завтрак, где они и разговорились. Юманов оказался среди них старшим и по возрасту, и по званию. Еще в начале первой мировой войны он сдался немцам в плен и до девятнадцатого года прожил в Германии, работая у богатого торговца то кучером, то дворником, а в последнее время даже продавцом. В плену, же научился говорить по-немецки. Возвратившись домой, сначала спекулировал промышленными товарами, а в период нэпа открыл собственную бакалейную лавку. В тридцатом году его раскулачили. С тех пор он возненавидел советскую власть лютой ненавистью и, когда в сорок первом году началась война, при первой же возможности перебежал на сторону немцев. С тех пор служит фашистам верой и правдой, чего и сам не скрывает.

Второго, звали Шалтайкиным. Этот когда-то работал преподавателем истории в педагогическом техникуме, но за националистические выпады был исключен из партии и снят с работы. Пришлось ему переквалифицироваться в бухгалтеры. Попав в армию по мобилизации, он сначала служил казначеем полка, но потом сдался в плен и стал платным осведомителем гестапо в различных лагерях военнопленных. Планк выпросил его у гестапо для засылки к советским партизанам, а теперь передал Соколову для использования в качестве помощника в фальшивом партизанском отряде.

Фамилия третьего была Шашков. До войны он вместе с матерью — научным работником — жил в городе. После окончания средней школы два года подряд пытался поступить в институт, но с треском проваливался на экзаменах. На работу же не устраивался, сидел на шее у матери и пьянствовал вместе с другими великовозрастными дармоедами. Денег не хватало, он связался с воровской шайкой. Как раз в это время мать выиграла по займу крупную сумму. Он решил похитить у матери облигацию, но та заметила, завязалась борьба, и он ударом ножа перерезал у матери сонную артерию, та скончалась, а сын-убийца, захватив с собой облигацию, уехал на Западную Украину. Очутившись на временно оккупированной территории, он поступил на службу в немецкую полицию, а оттуда попал к полковнику Планку.

Соколов рассказал им биографию капитана Астахова, за которого он выдавал себя. Преступная жизнь этого выродка у слушателей вызвала восхищение, а его карьера — зависть.

Ровно в назначенное время Соколов привел их к развилке дорог, где было намечено Планком место для засады. Вскоре на дороге показалась колонна военнопленных. Шли они под конвоем немецких солдат и одного из офицеров абвера. Свернув с шоссе на проселочную дорогу, ведущую к хутору Сепатовского, начальник конвоя устроил привал. Усталые люди сразу же повалились на землю, а конвоиры собрались в голове колонны, но, как только загремели выстрелы, все они, отстреливаясь из автоматов и бросая гранаты, быстро отступили в лес. Соколов и его «помощники», прекратив преследование, подошли к военнопленным, объявили, что они — партизаны, и повели на «свою базу». При опросе все освобожденные изъявили желание поступить в партизанский отряд. Тогда им выдали специально подготовленное старое оружие.

Так был создан партизанский отряд, который, по мысли шефа абвергруппы 505, должен был помочь ему завершить операцию по плану «Финдлинг» и в то же время надолго поссорить поляков с их союзниками — русскими.

Глава тридцать третья