Герои битвы за Крым

Решение Ставки ВГК было разумным. Прошло время, когда Ставка Гитлера имела хотя бы какое-то основание надеяться, что ей удастся восстановить связь Крымской группировки с главными силами 6-й армии, развернутыми на правом берегу Днепра. Немцы все еще удерживали плацдарм в районе Никополя, откуда можно было нанести удар на Перекопском направлении. Но теперь счет существования Никопольского плацдарма уже шел на дни, и германскому Генеральному штабу пришлось оставить планы прорыва в Крым или из Крыма к Днепру.

К двадцатым числам февраля 63-й корпус завершил «комбинированный марш в новый район сосредоточения на северном берегу Сивашского залива»^{322}. Командующий армией генерал-лейтенант Я. Г. Крейзер не скрывал своей радости по поводу прибытия в состав армии еще одного корпуса, к тому же такого, боевые возможности которого ему были хорошо известны. Он поставил Кошевому задачу, «не теряя времени, подготовить соединения для переправы на плацдарм»^{323}, захваченный еще в ноябре 1943 г. на южном берегу Сиваша. Отсюда корпусу предстояло в дальнейшем наступать.

Командующий армией приказал назавтра же разведать район переправ, с тем чтобы совместно провести рекогносцировку района на плацдарме, где предстояло разместиться дивизиям корпуса. Его беспокойство было легко объяснимым. Как позднее вспоминал сам Я. Г. Крейзер: «Военному совету и штабу нашей армии пришлось решить ряд сложных задач, связанных с инженерным оборудованием исходного района, строительством и поддержанием в исправном состоянии переправ через Сиваш, сосредоточением и маскировкой крупной группировки войск на открытом плацдарме»^{324}.

Приказ Я. Г. Крейзера заставил Кошевого вместе с командирами дивизий и начальниками родов войск уже наутро быть на Сиваше. Погода была такой, что знающий Крым только по книгам ни за что не поверил бы: «Мороз был легкий, шел редкий снег, но порывистый, пронзительный ветер пробирал до костей сквозь полушубки»^{325}.

Существовавший мост на рамных опорах был серьезно поврежден вражеской авиацией, и Кошевой стал свидетелем того, как переправлялась вброд группа саперов и связистов из 263-й стрелковой дивизии, оборонявшейся на плацдарме. Нагруженные катушками кабеля, коробками с взрывателями для мин и другим имуществом бойцы шли по наледи босиком. «Они сняли обувь и шаровары, связали их тюком и приспособили на голову. Полы шинелей высоко подоткнули за поясные ремни»^{326}. Другого выхода не было, потому что на том берегу не было ни малейшей возможности обсушиться.

«Когда я думаю, что человек способен перенести самые большие трудности, — писал участник переправы широко известный в СССР балкарский поэт Кайсын Кулиев, — каждый раз мне вспоминается Сиваш и особенно саперы. Какой это был громадный труд! Какие это были люди!»^{327}

Переброска войск на плацдарм вброд, по примеру тех саперов и связистов, как имел возможность лично видеть Кошевой, могла быть проведена лишь в чрезвычайной ситуации — слишком велика была опасность массовых заболеваний от переохлаждения, а также воспаления суставов. Следовательно, нужно было ориентироваться на инженерные переправы. Их было две. «Одна переправа по земляной дамбе и понтонному мосту вела с северного берега Сиваша на Русский остров, а отсюда по другому понтонному мосту и продолжающей его земляной дамбе выходила на южный берег залива. Общая длина переправы достигала почти трех километров. Неподалеку от этой переправы находился мост на рамных опорах, протяженностью 1865 метров, которым законно гордились инженерные войска армии.

Мы внимательно осмотрели земляную дамбу и нашли, что она не выдержит, если по ней начнут переправляться войска корпуса. Основа дамбы оказалась недостаточно прочной, и надо было сделать, чтобы она не разрушилась под ногами тысяч людей, колесами орудий и автомобилей, под гусеницами танков. Требовалось усиление и для мостов, которые не выдерживали танков и САУ»^{328}.

Как вспоминал П. К. Кошевой, требовались и другие меры, в первую очередь усиление противовоздушной обороны, так как переправы были одной из главных целей авиации противника. А транспортные заботы? «Глинистая почва, насыщенная солью, размокла, и грязь засасывала любой транспорт. Обстоятельства вынудили создать непредусмотренную никакими штатами и долгосрочными прогнозами «службу проталкивания машин». Задача этой доморощенной организации состояла в том, чтобы вызволять из грязевого плена транспортные средства… Только так удавалось подвозить землю, бревна и доски к переправам, доставлять продовольствие, горючее, боеприпасы войскам, эвакуировать с плацдарма раненых и заболевших… Не помню, однако, случая, чтобы кто-нибудь хоть словом обмолвился о нелегкой службе, зароптал на горькую долю или пожаловался, — писал позднее маршал Кошевой. — Воинский коллектив, сплоченный боями, был нашей надежной опорой. В его рядах любой солдат оказался способен на такой, пусть не боевой, но настоящий человеческий подвиг»^{329}.