Герои битвы за Крым

Первый эшелон боевого порядка корпуса составляли две дивизии — 267-я (командир — полковник А. И. Толстов) справа и 263-я (полковник П. М. Волосатых) слева. 417-я дивизия полковника Ф. М. Бобракова находилась во втором эшелоне. «В своем решении на прорыв обороны противника, — вспоминал П. К. Кошевой, — я исходил из реально сложившейся обстановки и приказа вышестоящего командования. Поскольку фронт и армия наносили главный удар в полосе действующего справа от нас 1-го гвардейского стрелкового корпуса, было целесообразно и наши главные усилия сосредоточить на правом фланге соединения. Поэтому основная группировка пехоты, артиллерии и танков была именно там.

На направлении главного удара действовали две стрелковые дивизии — 267-я в первом эшелоне и 417-я во втором. Они должны были уничтожить противника в районе Ка-ранки, где находился мощный опорный пункт обороны противника и некоторые органы его управления войсками, Асс-Найман, Саман. В дальнейшем намечалось овладеть Ново-Александровкой, совхозом Кирк-Ишунь, не допуская контратак противника с юга. 263-я дивизия должна была наступать в восточном направлении (на Чучак, Пасурман 2-й, Таганаш) с целью отрезать группировку противника на Чонгарском полуострове… Учитывая большую глубину и многополосность обороны противника, боевые порядки войск на направлении главного удара строились в два эшелона…»^{334}

Учитывая важность задачи, стоявшей перед 267-й дивизией, в полосе ее наступления Кошевой сосредоточил «почти все артиллерийские части корпуса, в том числе 845-й Краснознаменный морской артиллерийский полк, хорошо обученный, на механической тяге, с энергичными командирами во главе. Соединению… придали 22-й отдельный танковый полк, имевший всего 15 танков, почти половину их составляли быстроходные, но легко уязвимые Т-70, работавшие на бензине. В полосу дивизии нацелили и поддерживающую авиацию.

Второму стрелковому батальону 848-го стрелкового полка 267-й стрелковой дивизии поставили задачу вброд форсировать Айгульское озеро и одновременно с атакой главных сил соединения ворваться в тыл обороны противника в районе высоты юго-западнее Каранки, где была сосредоточена основная масса немецкой и румынской артиллерии. Было необходимо дезорганизовать и уничтожить ее, не допустив отхода врага из Каранки на юг. Этот маневр Кошевой предпринимал по личному указанию генерала Ф. И. Толбухина»^{335}.

Непосредственно перед наступлением войскам 267-й стрелковой дивизии удалось серьезно улучшить позиции, с которых предстояло начать разгром врага. В ночь на 8 апреля при разведке боем удалось овладеть первой траншеей обороны румынских войск и закрепиться там. «Я решил захваченную траншею противника оставить за собой и с этого рубежа начать завтра прорыв немецко-фашистской обороны, — вспоминал П. К. Кошевой. — Правда, такое решение влекло за собой большие изменения в плане артиллерийской подготовки и требовало дополнительных мероприятий по организации наступления. Артиллеристам, в частности, предстояло переместить за ночь почти все передовые наблюдательные пункты. Но мы получили ряд преимуществ. Нам уже не надо было, например, преодолевать заграждения, особенно сильные на подступах к переднему краю противника. Командарм мое решение одобрил»^{336}.

За два часа до наступления командиры довели боевой приказ до личного состава. И вот ровно в 8.00 8 апреля «гул множества орудий и разрывов бомб донесся до нас и с направления главного удара фронта. Он рокотал весенней грозой над крымской землей»^{337}. А спустя полтора часа над НП корпуса, дивизий и полков взвились красные ракеты — условный сигнал атаки. «Огонь артиллерии сместился на третью траншею противника. В бинокль было видно, — вспоминал Кошевой, — как на брустверах нашей траншеи появились офицеры. За ними поднялись группы бойцов. Через несколько секунд, обгоняя офицеров, наши красноармейцы устремились к позициям противника. А там все дымилось и, казалось, земля еще колебалась от разрывов снарядов. Сквозь неумолчный рев артиллерии и грохот разрывов донеслось удалое «ура». Атака началась…»^{338}

Хотя нашим бойцам противостояли румыны, а не немцы, сломить их сопротивление оказалось нелегко. «Обстановка требовала наращивать огонь артиллерии и минометов, массировать бомбовые удары авиации по основным опорным пунктам противника, поддерживать движение пехоты, не дать угаснуть ее боевому порыву. У меня и у всего командного состава, — вспоминал Кошевой, — теперь не было ни одной свободной минуты. Телефоны стали буквально горячими…

Командир 267-й дивизии полковник А. И. Толстов, доложив мне о серьезных осложнениях на левом фланге, попросил помощи. Прежде чем дать ответ, я помедлил: вся артиллерия корпуса уже находилась в действии.

Помощь пришла несколько неожиданно. Генерал С. А. Краснопевцев, который внимательно наблюдал за развитием наступления, повернулся ко мне и спросил:

— Не надо ли тебе подправить положение у Толстова силами фронтовой артиллерийской дивизии прорыва?..