Герой Бродвея

– О’кей! Я сделаю это для Америки, – хмуро взглянув в глаза Морли, сказал детектив.

* * *

Из полицейского участка Проныра Гарри выпорхнул с восторгом попугая, удравшего из клетки.

– Гарри! Ты вышел! Дай мне тебя обнять, дружище! Ну, это надо отметить, – Мечтатель Хью стиснул приятеля в объятиях.

– О’кей, Хью, выпивка за тобой, только не приглашай меня туда, где встречают по одежке, а провожают по чаевым.

– Нет, Гарри, я придумал кое-что получше. Сегодня мы идем смотреть Героя Бродвея, – заговорщицки подмигнул приятелю Хью.

* * *

В центре Манхеттена, на месте трех скупленных по дешевке кварталов, возвышалось потрясающее своей футуристической красотой здание русского торгового представительства. Здесь за пуленепробиваемым стеклом первого этажа скрывалось то, на что стоило посмотреть.

– Сейчас, Гарри, – Хью захихикал неровным смешком начинающей проститутки, – сейчас ты это увидишь.

Медленно, как в грошовом театре, поднялся занавес. «Черт меня побери, Хью, это же настоящий снег! Никогда не видел столько снега!» Проныра Гарри разинул рот и, расплющив свой негритянский нос о бронестекло, уставился на открывшуюся картину.

Снег искрился как капли дождя на крышах нью-йоркских автомобилей. Легкая поземка сметала миллионы этих искорок в причудливые сугробы в самом центре изнывающего от жары Нью-Йорка.

– Вот он, вот он! – заволновалась толпа зевак.

– Эй, мистер, из-за вашей спины мне просто ни черта не видно, – Мечтатель Хью привстал на цыпочки, пытаясь выглянуть из-за спины высокого джентльмена в шляпе, надвинутой на глаза, стоявшего рядом со светловолосой девушкой. И тут он увидел Героя Бродвея. Огромный монстр, лишь отдаленно напоминавший волка, опустив голову, медленно шел по сугробам, а навстречу ему, ощерившись для последней схватки, скакал отважный волкодав, верный собачьей клятве предков.

– Один против тысячи! – загалдели уличные букмекеры.

То, что произошло дальше, было безусловно не для слабых нервов.

– Идем отсюда, Хью, пока меня не вырвало.

Проныра Гарри повернулся и чуть не бегом направился к ближайшей урне, где уже собралась изрядная очередь недавних зрителей.

Однако дойти не успел, в здании представительства открылась неприметная дверь, на пороге появился подвыпивший русский.

– Добро пожаловать, джентльмены! – радушным жестом он пригласил приятелей пройти внутрь здания. – Для таких парней как вы у нас всегда найдется стаканчик виски.

– Мистер, не вы ли подарили мне дистанционную пощечину? – Проныра Гарри расплылся застенчивой улыбкой школяра, приглашенного в пивную директором колледжа.

* * *

Высокий джентльмен, мешавший Хью, снял шляпу, надвинутую на глаза, открыв кудрявые темные волосы, зеленые глаза и гордый красивый профиль, так хорошо знакомый многим из тех, кто был не в ладах с законом. Скомкав шляпу, Майк Норман молча смотрел на подавленную и притихшую Аню.

– Они не жалеют даже зверей, – прошептала девушка.

– Энн, что значит это еженедельное представление? Оно что, должно подчеркнуть мощь и величие России?

– Видишь ли, Майк, в России очень долго вместо «господин» люди говорили «товарищ». Но теперь там другая система обращений, заимствованная у нацистов. Во главе фашистского Рейха стоял фюрер – вождь, ниже его были вожди помельче – штандартенфюрер, оберштурмбанфюрер… в самом низу был югендфюрер, то есть вождь малолеток, вожатый. То же самое у нас – главный мафиози, стоящий у власти, это Волк, ниже его – Волчара, потом Волчище… Волчишко. Герой Бродвея – символ, олицетворяющий силу и власть нашего фюрера, главного Волка.

– Кто он, Энн?

– Этого не знает никто, только его ближайшее окружение.

– И ты не побоялась всех этих волков, Энн, ты решила драться?

– Я не одна, Майк. Люди работают по четырнадцать часов за гроши, нет ни свободы совести, ни свободы слова, мой народ стоит на коленях, но кто-то ведь должен первым поднять голову!

– Хотите промочить горло, мистер? – Норман обернулся. Около него стоял невзрачный, как платяная моль, человек с фляжкой, видимо из завсегдатаев.

– Благодарю вас, нет, – рассеянно ответил детектив.

– Жаль беднягу Рэкса – так звали погибшего сегодня волкодава, – пояснил человек-моль.

– В самом деле? – Майк затаил дыхание.

– Да, теперь у них осталось всего три волкодава – Александр Македонский, Цезарь и Наполеон.

– Если я вас правильно понял, скоро будет сожран последний волкодав? – переспросил Норман, стараясь скрыть охватившее его волнение, – шифровка агента, казавшаяся бредом, приобрела вдруг определенность и смысл.

– Да, мистер, через две-три недели эта бестия оставит Америку без последнего волкодава.

«Покушение на президента состоится, когда будет сожран последний волкодав». Значит, до преступления осталось две, максимум три недели.

– Идем, Энн, судьбы твоей и моей Родины сейчас в наших руках, мы разыщем пропавшего агента, чего бы нам это ни стоило!

* * *

Под крылом самолета простиралась щедро унавоженная десятилетиями безделья земля России, которая теперь, подобно застоявшемуся коню, бешено рвалась вперед.