Герой Бродвея

– Хватит врать, Хуанита! – зашумели претендентки на титул Королевы Красоты, отлично знавшие об отвращении Хуаниты Миньос к мужчинам, которым она предпочитала подружек.

– Я вру!? Значит, это я не от него залетела? Еще хорошо, что я не сопротивлялась, а лежала тихо, как мышка. Этот вампир меня наверняка бы прикончил. Смейтесь, смейтесь! Он сказал, что сегодня ночью придет снова. Но уже не ко мне, а к кому-то из вас.

Претендентки – длинноногие, однообразные в своей красоте, тотчас умолкли.

– Девочки, вы как хотите, а я пойду к себе, уже поздно, – шведская красавица Лони Дидрихсон первая направилась к двери.

Через минуту меблированная комната Хуаниты Миньос опустела…

Неотвратимо, как камень, опускающийся во мрак кладбищенского пруда, пансионат «Роза» погружался в тревожную тьму надвигающейся ночи.

Лони Дидрихсон легла на кровать, и ее светлые локоны растворились в белизне подушки, как вода в воде. Лишь смуглое, загорелое девичье тело смутно прорисовывалось на простынях. Некоторое время Лони лежала с закрытыми глазами, пытаясь понять, что означали двусмысленные взгляды Миньос. Страшная догадка заставила ее задрожать – Хуанита знала, к кому придет вампир!..

Лони попыталась встать. Но поздно! В дверях показалась черная фигура. В полуобморочном состоянии девушка опустилась обратно. Кровать качнулась, и к самой щеке прекрасной шведки подкатился упавший флакон шампуня. Схватив его, девушка выплеснула едкую жидкость туда, где под балахоном сверкали глаза вампира…

* * *

Услышав душераздирающий крик шведки, Майк первым бросился к пансионату. За ним, тяжело дыша, бежали полицейские. Мгновенно оцепив «Розу», они блокировали все ходы и выходы.

Над крышей здания застрекотал полицейский вертолет с приборами ночного видения – мышеловка захлопнулась! Теперь предстояло лишь вытащить «крысу» из капкана.

– До противного просто, – Майк с некоторым разочарованием наблюдал, как полицейские обшаривали помещение пансионата.

Напряжение, вызванное ожиданием опасной борьбы, постепенно проходило. Сидя в просторном холле первого этажа, Майк ждал, когда к нему приведут пойманного подонка. Время от времени, как бы невзначай, мимо пробегали красотки, с любопытством разглядывая знаменитого сыщика.

По логике вещей, он сам должен был бы жадно их разглядывать. Но ни одна из них не могла сравниться с его женой-инопланетянкой. В каждой из претенденток Майк находил множество недостатков – кривые ноги, редкие волосы или крупный рот… Эти девушки представлялись ему сорной травой, выросшей рядом с розовым кустом совершенств Эолы.

Майк пытался представить себя в постели с какой-то из претенденток и не смог. Что-то, сидящее в его мозгу, не позволяло это сделать.

Между тем, обыск закончился. Растерянные полицейские столпились вокруг Нормана.

– Крыса улизнула, – констатировал Майк.

– Сэр, просят Вас, – сержант Браун протянул детективу трубку радиотелефона.

– Вы все-таки нас не послушали, Норман! – услышал Майк голос, напоминающий рычание гризли. – Делаем последнее предупреждение, – незнакомец повесил трубку.

– Джентльмены, прошу к окну, – обратился Майк к полицейским.

И тотчас на автомобильной стоянке полыхнул взрыв.

– Чтоб я сдох! – ахнул сержант. – Это же моя машина!

– Преступники иногда ошибаются, сержант. – Норман участливо похлопал полицейского по плечу, – они ведь метили в мою. Зато Вы сэкономите на бензине.

Вспенив кроны деревьев, вертолет развернулся, направив свой прожектор на автостоянку, и она засеребрилась в его лучах.

– Постойте, сэр, машина-то все-таки ваша! – просиял сержант.

– Что же, сержант, фортуна переменчива, – вздохнул Норман, – к счастью, я приехал на машине шефа.

* * *

– Послушай, дорогой, я хочу кое о чем с тобой поговорить, – выпалила, собравшись с духом, серенькая, как моль, жена флейтиста Блемонтина.

– Как, опять? Ты опять залетела, Бонни? – подскочил с домашнего стула Блемонтин – яркий, бледнолицый шатен. – Может быть, еще скажешь, что от меня?

Ее тонкая фигурка мученически изогнулась над столом.

– Как тебе не стыдно, Блемонтин?..

– Не стыдно, не стыдно. Хватит! Наслушался. На этот раз ты меня не проведешь. Так вот, дорогая, на этот раз я только притворялся, ты меня понимаешь?..

– Не вполне.

– Какая ты наивная, Бонни! Я только делал вид, что… Понятно? Я проверял тебя. Ты не могла залететь от меня.

– Значит не могла?

– Не могла.

– Ты не веришь мне, мерзавец?

– Ха, ха! Нашла дурака.

– А в это веришь? – увесистая оплеуха обрушилась на правый глаз Блемонтина.

– Теперь верю, – Блемонтин погладил хряснувшие шейные позвонки. – На такой удар способна только оскорбленная добродетель.

– Скотина, знай, я тоже притворялась, когда орала под тобой и царапала тебе грудь. Ты ни разу не дал мне удовлетворения. Ты только и годишься на эти бесконечные залеты. Хватит, я ухожу от тебя, Блемонтин.

– Бонни, учти, через неделю я забуду твой телефон, а через две – и твое имя…

– Это – тебе для укрепления памяти! – вторая оплеуха отпечаталась на щеке музыканта.

– Попутного ветра, птичка.

– Будь счастлив, Блемонтин.