Герой империи. Сражение за инициативу

В районе занятой советскими войсками Орши и севернее, в коридоре шириной около двадцати километров между излучиной Днепра и кромкой заболоченного леса, картина была несколько иной. Там к передовым рубежам подтягивались не пехота и саперы, а части сорок первого, пятьдесят седьмого и двадцать четвертого мотокорпусов под общим командованием генерала Гота, которые ударами севернее и южнее этого города должны были взломать оборону РККА. Сорок первый и пятьдесят седьмой мотокорпуса должны будут прорвать фронт севернее Орши, а двадцать четвертый корпус^[17] – нанести удар южнее этого города и, прорвав фронт, с ходу форсировать реку Днепр. Дальше, согласно плану, утвержденному в ставке Гитлера, наступлению на этом участке фронта предстояло развиваться вдоль обоих берегов Днепра по направлению к Смоленску. При этом Гальдер и Йодль старались не думать о том, что случится тогда, когда основные ударные силы группы армий «Центр» втиснутся в глубокую и узкую щель между большевистскими армиями, не имея возможности опрокинуть вражеский фронт в целом; Кейтель же не умел думать изначально, являясь всего лишь говорящей головой Гитлера (Прозвище Лакейтель, данное ему коллегами-генералами, говорит о многом). Ну а Гальдер, когда получит донесение о том, какое начало оказалось у операции «Звездопад», напишет в своем знаменитом дневнике: «Это начало конца…».

Но именно там, под Оршей, советское командование сосредоточило все восемь экспериментальных батарей реактивной артиллерии (тогда еще не получивших наименование гвардейских), и по танковым дивизиям вермахта, вышедшим на исходные позиции, ударили еще совсем не знаменитые «катюши» (дело под Борисовым, где они с успехом дебютировали в роли жупела для вермахта, было сейчас не в счет). Локальная операция с весьма небольшим (в масштабах всего вермахта) количеством пострадавших и свидетелей со стороны бойцов и командиров РККА. Но теперь было совсем другое дело – масштаб воздействия и количество свидетелей оказалось на порядок больше. И вот в тот момент, когда ужасные сталинские орга́ны^[18] завели свою заунывную песню, а по темному небу понеслись косматые капли огня, немецким танкистам небо в буквальном смысле показалось с овчинку.

Впрочем, от этого огневого удара в основном пострадали лишь сосредоточенные вместе с танками панцергренадеры. Легкие осколки эресов, даже на сверхзвуковой скорости были не в состоянии пробить не только лобовую, но и бортовую броню «троек» и «четверок», а «вьючить» на машины канистры с бензином перед прорывом линии обороны не придет в голову даже самому лихому панцерману. Одна очередь из пулемета даже обычными незажигательными пулями, которые дырявят канистры и высекают из брони искры – и экипажу панцера готов хороший погребальный костер. Поэтому при обстреле сталинскими органами пострадали в основном бронетранспортеры, грузовики, ну и «двойки» с «единичками», считающиеся разведывательными машинами. Да и год сейчас был не сорок четвертый – установок, прогулявшихся по немецким ударным бронированным кулакам полными пакетами, было несколько десятков, а не несколько тысяч. Впрочем, поскольку германская артиллерия оказалась связана в контрбатарейной борьбе гаубичными артполками РГК, реактивные установки еще два раза выходили на «бис», радуя поклонников своего таланта протяжными и громкими ариями.

Но даже после того, как реактивные установки, расстреляв три боекомплекта, сошли со сцены, сражение далеко еще не закончилось. Они только бросили врагу перчатку, все самое интересное было еще впереди. Правда, ни о каком немедленном начале наступления не могло быть и речи. Изготовившийся к рывку германский носорог получил палкой по рылу и в недоумении сел на задницу, пытаясь сообразить, что же это все-таки было? К тому же в быстро светлеющем предутреннем небе появились стремительные силуэты «белых демонов» расчерчивающие небеса на звенящих высотах своими инверсионными следами. Подсвеченные восходящим солнцем, эти ярко-розовые перистые линии на темно-синем фоне выглядели даже красиво, но для немецких солдат это послание означало: «фиг вам, господа, а не люфтваффе!». Немецкие самолеты – те, что еще остались в строю – не рискнут подняться в воздух до тех пор, пока там господствуют эти стремительные острокрылые убийцы, а значит, вермахт может проститься с надеждами на воздушную разведку, прикрытие от бомбардировок и поддержку наступления бомбовыми ударами.