Герои Курской битвы

А дальше фон Меллентин сетует на ночной дождь, который расквасил дороги, что перед «Великой Германией» утром оказалось огромное болото, что в расположении немецких войск, изготовившихся к наступлению, откуда-то взялись русские, что 3-я танковая дивизия вместо того, чтобы наступать, вынуждена была отбивать русские контратаки, что огонь артиллерии русских несмотря на налёты немецкой авиации не ослабевал… В ночь на 5 июля в расположение одной из наших дивизий первого эшелона вышел перебежчик. Он рассказал, что войскам зачитан приказ Гитлера — завтра в 3.00 перейти в наступление на оборону русских.

Чистяков вспоминал: «В 2 часа 30 минут 5 июля контрподготовка из шестисот стволов при активном участии авиации была проведена и по переднему краю противника между Белгородом и Томаровкой, где, по нашим расчётам, скопилось много боевой техники противника и людей.

Когда отгремели орудия, у меня да и у офицеров штаба возникло сомнение: принесёт ли эта контрподготовка ожидаемый эффект? Правда, вслух этого не говорили, но каждый так думал.

Только позже, когда мы перешли в наступление, в Томаровке, в Борисове и других населённых пунктах мы увидели тысячи берёзовых крестов над немецкими могилами, да и жители рассказывали нам, сколько им пришлось после этого удара свозить убитых фашистских солдат и офицеров.

Артиллерийская контрподготовка не только нанесла серьёзный материальный урон фашистам, но и тяжело сказалась на моральном состоянии их войск. Гитлеровское командование убедилось, что расчёт на внезапность удара по нашей обороне сорван.

Многие фашистские офицеры и генералы считали, что артиллерийская контрподготовка была началом нашего наступления. Но всё это мы узнали позже, а тогда, как я говорил, меня тревожило одно: перейдут они в наступление или нет? И вторая думка: а не ударили ли мы по пустому месту? Они же могли увести войска! Но я очень надеялся на точность данных разведки…

Мучительно тянется время. Уже 5 часов 50 минут, а противник не наступает. Волнуемся. Звонит ВЧ. Слышу знакомый спокойный голос командующего:

— Иван Михайлович, почему противник не наступает на вашем участке? Скоро шесть, а, по данным вашей разведки, он должен в пять…

Я молчу. Слов нет.

Николай Фёдорович продолжает:

— Не высыпали ли мы по пустому месту несколько вагонов боеприпасов? Тогда попадём мы с вами в историю военного искусства в качестве примера, как не надо проводить контрподготовку.

Убил он меня!

Но в эту минуту я уловил отдалённый гул моторов и с облегчением закричал в трубку:

— Товарищ командующий, я слышу гул моторов! Танки! Вот и артиллерия заговорила!

— Ну, хорошо, желаю успеха.

Так ровно в шесть часов противник перешёл в наступление своими основными силами. Главный удар на Воронежском фронте он наносил из района Томаровки на Обоянь, там, где стояла наша 6-я гвардейская армия, и на левый фланг соседа, 7-ю гвардейскую армию генерала М. С. Шумилова, в направлении Белгород, Короча.

В воздухе появились одновременно четыреста вражеских самолётов, которые принялись бомбить наши боевые порядки. Навстречу им вылетела наша авиация, мы использовали все имеющиеся противовоздушные средства. В это же время вражеская артиллерия обрушилась на траншеи, а из глубины действительно двигалась на нас армада немецких танков. Впереди шли тяжёлые „Тигры“ и „Пантеры“, а вслед средние и лёгкие танки».

На КНП рядом с Чистяковым в эти минуты находился заместитель командующего Воронежским фронтом генерал И. Р. Апанасенко[55]. Герой Гражданской войны. Старый кавалерист. Рубака. Он долго вглядывался в чёрно-серую мглу разыгравшейся битвы, крякнул:

— Ничего нельзя понять! Ты-то, Иван Михайлович, что-нибудь видишь? Понимаешь, что там происходит?

— Пока понять трудно. Но я знаю, что у нас всё подготовлено для того, чтобы встретить этот удар.

— Вон какая сила прёт. Похоже, немец вложил в первый удар всю свою силу. Но твои сталинградцы должны выстоять.

— Выстоят, — твёрдо ответил Чистяков.

— Эх, Иван Михайлович, то ли дело было воевать в Гражданскую войну! Одними только шашками страху нагоняли! — И снова спросил, и сам же ответил: — Похоже, драка идёт за первую траншею. Выдержат ли твои гвардейцы? Выдержат, выдержат, армия у тебя хорошая.

Генерал Чистяков опустил бинокль, посмотрел в небо, которое всё гуще и выше заволакивало гарью, пылью и копотью, на верхушки деревьев и сказал:

— Птиц не видать. Видать, все попрятались…

Генерал Апанасенко только головой покачал: какие уж тут птицы…