Герои Курской битвы

В ближнем тылу шла боевая учёба: отрабатывали приёмы противотанкового боя, «обкатывали» новобранцев танками. Бросали учебные гранаты и бутылки, подпуская танк на 10–15 шагов. Бойцов учили укрываться, пропускать танк через траншею и поражать ручной артиллерией корму, моторную часть. Что и говорить, поединок с танком — бой особенный, жуткий, требующий, кроме ловкости и силы, хладнокровия, умения держать себя в руках. Некоторых новобранцев из нового пополнения во время «обкатки» по первому разу приходилось удерживать в траншее силой. После второй боец уже способен был держать в руках гранату. Учились день и ночь. А после каждой «обкатки» бойцы снова брались за лопаты. Чистяков вспоминал: «Мы рассчитывали на то, что немцы пустят много авиации, и неплохо подготовили противовоздушную оборону. Не одна сотня убежищ от бомбёжки и артобстрела, дзотов для пулемётов, для противотанковой артиллерии, сотни километров траншей были отрыты единственными тогда орудиями — киркой, лопатой и ломом. Траншеекопателей тогда мы не знали.

Вначале в частях было много недовольных: зачем, мол, столько рыть?! Даже кто-то в Москву жалобу на меня написал: мол, чересчур утомляет людей земляными работами. Но я был непреклонен и попросил наши политорганы лучше разъяснить солдатам важность этих работ: чтобы сохранить людей от обстрела и бомбёжек, надо было зарыться в землю».

В армию и до начала битвы, и до самого последнего её дня поступала новая боевая техника. Артиллеристы получали новенькие гаубицы, тягачи, модернизированные противотанковые пушки. Танковые бригады и отдельные полки обкатывали пахнущие заводской смазкой «тридцатьчетвёрки» и КВ, оборудованные радиостанциями и бортовыми переговорными устройствами.

В одном из послевоенных интервью Иван Михайлович анализировал: «Если под Москвой я имел на один километр фронта один-два противотанковых ствола, под Сталинградом пять-семь стволов, то на Курской дуге, на нашем основном направлении Белгород, Обоянь, Курск — 25–30 стволов. Это уже сила! Ведь каждая противотанковая пушка в состоянии вывести из строя два-три танка. Да и танков у нас стало куда больше. Если под Москвой был у меня один танк на один километр фронта, под Сталинградом два-три, то здесь десять и больше. То есть на каждые сто метров — танк!»

Гитлер, конечно, добился от своих конструкторов и промышленников производства мощной боевой техники: новые танки «Тигр» и «Пантера» по основным параметрам превосходили и «тридцатьчетвёрку», и КВ, и тем более ленд-лизовские образцы, поступавшие из Англии и США; самоходное орудие «Фердинанд» было противотанковой крепостью на гусеницах, её 88-мм пушка, оснащённая лучшим в мире «цейссовским» прицелом, способна была с двух тысяч метров поражать любой танк; противотанковая артиллерия получила великолепную 75-мм пушку, способную пробивать броню наших танков. Но промышленность Германии и всей Европы, работавшей на Третий рейх и его победы, уже не способна была производить эти прекрасные, по тем временам, образцы в массовом количестве. А война требовала именно массового применения того или иного вида оружия. «По своим боевым качествам „Тигры“ и „Пантеры“ представляли грозную силу, — писал Чистяков, — и если бы мы не были обеспечены новыми противотанковыми артиллерийскими средствами, то противник смог бы достичь значительно больших успехов».

Протяжённость фронта у 6-й гвардейской армии была значительно больше, чем у соседних 7-й гвардейской и 40-й армий. 64 километра фронта — это даже по меркам построения войск на Курской дуге, когда соединения и объединения стояли довольно плотно, было много. При такой растянутости переднего края генерал Чистяков не имел возможности эшелонировать свою оборону на большую глубину. Как это сделал, к примеру, генерал Н. П. Пухов в своей 13-й армии, оказавшейся в таком же положении на северном фасе дуги. Там противник, вклиниваясь в порядки первой линии или даже прорывая её, неминуемо оказывался перед второй, зачастую более сильной, и фактически вынужден был начинать всё сначала, да ещё при этом прикрывать фланги, которые растягивались с каждым шагом вперёд.

«Шесть из семи стрелковых дивизий 6-й гвардейской армии, — пишет автор книги „Курская битва. Перелом“ П. Е. Букейханов, — в том числе четыре стрелковые дивизии, занимавшие главную оборонительную полосу, имели построение в один эшелон. Отсутствие вторых эшелонов в стрелковых дивизиях, занимавших главную полосу обороны, компенсировалось усилением отдельной танковой бригадой и двумя танковыми полками, а также увеличением общей глубины их обороны. Для этого боевые порядки стрелковых батальонов имели двухэшелонное построение: в первом эшелоне две роты, располагавшиеся каждая на фронте 800–100 м; во втором эшелоне одна рота, занимавшая фронт до 1000 м; расстояние между эшелонами достигало от 300 до 500 м, в зависимости от местности.