Герой легенды (СИ)

В таком, не очень-то подобающем небесному посланцу, положении ему только и оставалось, что на помощь звать. Ну, хотя бы тех же Гроя сотоварищи. Тем более что интуиция подсказывала Сене: обездвиживание его — отнюдь не случайность. Но дело рук тех же Свидетелей, причем направленное именно на него, гордо и самонадеянно назвавшегося Шайнмой.

Вот только даже рот открыть и пошевелить языком поверженный Шайнма оказался не в силах. Нужды, в этом, как вскоре оказалось, правда, не было. Краешком глаза Сеня заметил, что стражники и воины из дружины, невзирая на дождь возвращались. Сами заметили, что с их подопечным приключилась какая-то неприятность.

Вот только, увы, когда между Сеней и группой воинов осталось чуть больше десятка шагов, произошло то, что не ожидали ни они, ни Сеня. Часть толпы — примерно пара десятков мужиков да несколько женщин — отделилась от остальных и тоже кинулась обратно к храму. Точнее, к бойцам из Сениного сопровождения. Держа наготове дубины и увесистые палки.

Эти палки и дубины вернувшиеся горожане обрушили на головы и спины стражников и воинов из дружины. Напав из-за спины — так что вся боевая подготовка даже личных воинов Огненосного тем не помогла. Лишь один, отбросив непривычную ему в качестве оружия палку, успел достать кинжал да пырнуть им пару бунтовщиков.

Хотя бунтовщиков ли? Не факт, что только советнику Рэю могла прийти в голову эта гениальная идея — подослать в толпу горожан своих людей, предварительно переодев их и замаскировав так, чтоб не выделялись.

Схватка… точнее, избиение незадачливых вояк продолжалось, когда еще несколько человек подбежали к беспомощно валявшемуся Сене. И, подхватив его, поволокли к огромным дверям в главный храм.

Что было дальше, Сеня уже не видел. Вслед за параличом и немотой на него навалился сон. Глаза начали слипаться, тело — расслабилось. И, наконец, наступила темнота.

13

А тем временем… ну, то есть, немного позднее, когда ночь уже окончательно вступила в свои права, некто Кирб Хвастун понял, что нашел-таки смысл жизни.

Сказать по правде, нашел-то он этот самый смысл еще года три назад. Но вот осознать сей факт, прочувствовать его сумел лишь этой ночью.

Рожденный в маленькой бедной деревушке на пару десятков дворов и не имевшей даже названия (ибо кому до нее было дело?) Кирб с юных лет не чувствовал себя на своем месте. И даже то, что другой жизни он не знал, было слабым для него утешением.

Гнуть спину целыми днями на семейном огороде или общинном поле Кирбу было лень. А рыбачить не хватало терпения и, наверное, толики везенья… зато доставало наглости и хвастливости рассказывать односельчанам в деревенской корчме про свои якобы богатые уловы.

И чем мельче и малочисленней бывала рыба, угодившая в его сети, тем более крупной представала она в рассказах Кирба. Ну, просто монстры водяные! Слушателям оставалось только удивляться, как рыбацкие сети вообще удержали таких громадин, и как твари эти не сожрали самого рыбака.

Ну, то есть, молодые и легковерные действительно удивлялись. По неопытности принимая россказни Кирба за чистую монету. Зато мужики постарше лишь нос воротили, услышав хотя бы в третий раз, как незадачливый юнец-рыболов расхваливает свою мнимую добычу.

Именно за эту похвальбу Кирба и прозвали Хвастуном. В течение пары-тройки лет это прозвище стало общеупотребимым и в родной его деревушке, и даже в соседних селеньях. С ним же пришла сомнительная слава, в каковой Кирб почти сравнялся с местным дурачком, ходившим, как дитя, в одной рубашке без штанов, оправлявшимся везде, где приспичит — буквально на ходу, а, в конце концов, уснувшим в канаве и умершим от неожиданного ночного заморозка.

Случилось это несколько лет назад, дурачка почти успели забыть. А поскольку природа пустоты не терпит, односельчане не преминули заполнить эту малопочтенную вакансию Кирбом.

Причем все чаще имя, данное при рождении горе-рыбаку, опускали. А окликая или замечая его на улице, оставляли бедолаге одну только кличку. Например: «Смотри, Хвастун идет!». Или: «Эй, Хвастун, здравствуй!» Хватало и подначек на тему его рыбацких успехов. «Слышь, Хвастун! — обращались к нему с ехидной ухмылкой, — там, в реке рыбища размером с дом плещется. Беги, скорей, за сетью, а то такая тварь только тебе может попасться». Как вариант: «Ну, что ты поймал сегодня, Хвастун? Может, Водяного Змея из царства самого Хорвуга?»

К слову, монструозный Водяной Змей был не более чем персонажем местного рыбацкого фольклора, и в отличие от Маждулов в реальности не существовал. Но именно его происками принято было объяснять гибель какого-нибудь рыбака во время промысла. Если не возвращался кто-то с рыбной ловли, говорили, что Водяной Змей его-де сожрал.

И надо сказать, временами уставший от насмешек Кирб даже мечтал сам оказаться в пасти Змея. Хоть мучиться долго бы не пришлось. Ам — и конец обидам, насмешкам, вкупе со всем этим убогим существованием.