Герои Ленинградского Неба

— Получено срочное задание,— сказал комэск капитан Митрофан Петрович Краснолуцкий, разворачивая перед ними полетную карту.— Где-то здесь, вот на этой проселочной дороге воздушной разведкой замечена большая колонна автомашин. Она движется от станции Мегрега, что южнее Олонца, по направлению на Лодейное Поле — Заостровье. Ее надо проштурмовать и если и не остановить, то хотя бы задержать. Вылетайте немедленно. Я бывал в том районе. Зениток там понатыкано на каждом километре. Будьте внимательны и осторожны.

Пятерка «чаек» ушла в воздух без задержки и, набрав высоту, словно растаяла в лучах заходящего солнца.

«Что-то сулит им этот поздний вылет? Всем ли удастся вернуться домой?»—думали техники, проводив взглядами удалявшиеся «чайки».

Набрав высоту около ста метров, Саломатин уверенно вел товарищей по намеченному маршруту. Вдали показалась линия фронта, проходившая по берегам Свири, заблестела зеркальная гладь Ладожского озера, внизу проносились небольшие плешины полей, окруженные частоколом, березовые и осиновые рощицы, луговины между ними, редкие хутора.

Углубившись на территорию противника и отыскав указанную на карте проселочную дорогу, летчики стали искать автоколонну, прикинув по времени, где она должна примерно находиться спустя четверть часа — час с того времени, когда ее засекли воздушные разведчики.

Прошло несколько минут. Колонны не было. «Может быть, свернула где-нибудь в лесную чащу?»—думал Саломатин, пристально осматривая панораму раскинувшейся внизу местности, и вдруг увидел ее за крутым поворотом дороги, прикрытым высоткой. Колонна растянулась на несколько сот метров. В середине катил штабной автобус.

— Вижу за поворотом автоколонну,— сообщил Саломатин ведомым и скомандовал: — Атакуем на встречном курсе!

Обойдя колонну стороной, Саломатин вывел группу на встречный курс и пошел в атаку. Пикируя, он сначала обстрелял реактивными снарядами голову колонны, а потом хвост. Попадания были точными, и колонна застопорилась. В это время по ней ударили ведомые Саломатина. На дороге там и здесь запылали автомашины. Выйдя из атаки и развернувшись, штурмовики следом за ведущим повторили атаку. Во время третьего захода штурмовики ударили по сгрудившимся автомашинам из пулеметов. Петр Самохин видел, как автомашины шарахались в стороны, сталкивались, горели, падали под откос, поднимая столбы дыма и пыли...

А Владимир Саломатин после второй атаки искал автобус. Тот же словно сквозь землю провалился. «Куда он скрылся?— досадовал ведущий.— В лес, что ли, рванул?» Снова и снова зорким и цепким взглядом осматривал он укромные местечки близ дороги и наконец нашел: автобус искусно замаскировался за высокой разлапистой елью.

— Ага, вот ты где!— обрадовался Саломатин.-Теперь не уйдешь!

Он сделал крутой разворот и сразу пошел в атаку. Секунда, другая. Вот автобус четко вписался в прицел, и Владимир нажал на кнопку бомбосбрасывателя. Выйдя из атаки и развернувшись, Саломатин увидел вывернутую с корнем ель и дымящиеся воронки, а поодаль — догоравшую штабную машину.

— Командир, колонну мы раздолбали! Автобус горит в лесу,— доложил Петр Самохин.

— Всем сбор. Уходим домой,— скомандовал Саломатин и в ту же секунду услышал встревоженный голос Самохина:

— Володя, я ранен. Машина повреждена.

— Долететь сможешь? — спросил Владимир друга.

— Постараюсь...

— Держись, Петро! — подбодрил его Саломатин.

Петр Самохин, превозмогая боль и слабость от потери крови, довел поврежденный самолет до своего аэродрома и сумел посадить. Силы оставили его, когда самолет остановился. Подбежавшие к самолету товарищи увидели, что Самохин без сознания. Они поспешили открыть кабину и вытащить из нее раненого летчика.

— Мы были восхищены мужеством Петра Самохина,— вспоминает Саломатин.— В невероятно тяжелых условиях полета мой раненый друг сберег боевую машину. Командир полка майор Белоусов, отправив Самохина в санчасть, осмотрел самолет и сказал: «Хороший запас прочности!» — «Запас прочности и летчика и самолета»,— добавил комиссар полка Кузьмин. «Конечно, в первую очередь — летчика,— согласился Белоусов.— Был случай в первые дни войны. На наш/ аэродром однажды неожиданно сел немецкий самолет. Сначала мы думали, что вражеский летчик либо заблудился, либо решил добровольно перелететь к нам и сдаться в плен. Но случилось нечто совсем иное. Оказалось, что осколками нашего зенитного снаряда фашистский пилот был ранен в руку, а мотор его самолета поврежден. Гитлеровец испугался, что потеряет сознание и разобьется. Увидев наш аэродром, он, не задумываясь, произвел на него посадку и первое, что сделал, стал звать на помощь доктора. Словом, слабоват был запас прочности у фашиста». Я запомнил на всю жизнь эти слова и рассказанный командиром случай. У Петра Самохина действительно был хороший запас прочности. Всего месяц пролежал он в госпитале. Вернулся в полк и вновь сел в кабину «чайки».