Герои Ленинградского Неба

В небе осталось три «чайки» — Самохина, Семенихина и Борисова. Они продолжали бой с семеркой вражеских истребителей, хотя под крыльями «чаек» уже не было реактивных снарядов, а в их патронных ящиках иссякали боеприпасы. На исходе было и горючее. Самохин доложил на командный пункт полка по радио о сложившейся обстановке, попросил выслать на помощь истребителей и заверил:

— Будем драться до последнего!

Решение драться до последнего летчики приняли совместно. В этом неравном бою они все время старались держаться вместе, поддерживая и выручая друг друга.

— Ребята! Не отрываться. Только все вместе! — несколько раз напоминал Самохин своим ведомым.

А летчики «брустеров» своими замысловатыми маневрами стремились растащить «чайки», чтобы расправиться с ними поодиночке. Но вот во время одного из таких маневров бок ближнего «брустера» всего на несколько секунд оказался в прицеле Павла Борисова. Тот разом всадил в него длинную пулеметную очередь. Подбитый «брустер», растягивая за собой хвост дыма, полетел к земле и через минуту уже догорал в лесу. Но за эту минуту и самолет Борисова попал под огонь двух атаковавших его «брустеров». Машину сильно затрясло, скорость резко упала, голубые струйки огня, облизывая капот мотора, поползли к кабине.

— Самолет горит! Выхожу из боя,— доложил он, имитируя падение.

Уйдя в сторону от карусели боя, Борисов стал бросать «чайку» из стороны в сторону, стараясь сбить пламя. Наконец, ему это удалось, но мотор еле-еле тянул, и через несколько секунд «чайка» Борисова, скользнув лыжами по снегу, приземлилась...

Теперь в небе остались только Самохин и Семенихин против шести вражеских истребителей. Обе «чайки» — с пустыми патронными ящиками и с последними граммами бензина. Производя каскады головокружительных фигур высшего пилотажа, советские летчики имитировали атаки. Но вражеские летчики очень скоро поняли, почему молчат пулеметы «чаек», и стали действовать смелее, нахальнее. А тут вдруг сдал мотор у Семенихина.

— Садись, Димка! Я прикрою,— приказал Самохин, направив свою «чайку» наперерез «брустерам», погнавшимся за снижающимся самолетом Семенихина. Посчитав его сбитым, «брустеры» отвернули, но прямо на них неслась одинокая «чайка* Самохина. Прикрывая товарища, Петр, видимо, решил такой неожиданной «психической атакой» нарушить строй «брустеров» и отсечь их от самолета Семенихина. Но они сами отвернули, и Самохин проскочил мимо. «Брустеры» стали гоняться за его одинокой «чайкой». Одна из их атак оказалась смертельной...

Так в неравном, тяжелом воздушном бою, выручая товарища, погиб лейтенант Петр Самохин. Его ведомые Дмитрий Семенихин, Николай Сердюченко и Павел Борисов через несколько дней вернулись в полк.

Вот что записал в те дни в своем фронтовом дневнике боевой друг Петра Самохина старший лейтенант Владимир Саломатин: «Петя, Петя, друг мой незабвенный! Вот и нет тебя в живых, боевого сокола. Вот и отплясали твои ноги русского казачка, осталась недопетой песня о любви, о невесте, о семье. На траурном митинге по случаю твоей гибели я видел, как в тяжком молчании стояли командир полка Герой Советского Союза Владимир Игнатьевич Белоусов, командир эскадрильи Митрофан Петрович Краснолуцкий, твои боевые друзья Дмитрий Семенихин, Николай Сердюченко, Павел Борисов, другие летчики. И я стоял. Смотрел на твой портрет в черной рамке и, отвернувшись от товарищей, скрипел зубами и плакал. Прости меня за слабость. Мы с тобой никогда не плакали, провожая друзей в последний путь. Мы клялись мстить врагу и бить его нещадно. Теперь будем мстить врагу и бить его и за тебя, наш отлетавшийся сокол».

— Петр Яковлевич Самохин за полгода войны совершил более ста двадцати боевых вылетов,— говорит Владимир Ильич Саломатин.— Он вылетал на штурмовку боевой техники и живой силы вражеских войск, на воздушную разведку войск противника, патрулирование наших важных объектов. За время боевых действий он сбил три вражеских самолета лично, уничтожил десятки автомашин и другой техники врага. Это был толковый воздушный боец, мужественный и храбрый воин. Он знал, во имя чего идет в бой, и ни разу не дрогнул. В схватках с врагом никогда не отступал перед опасностью, всегда приходил на выручку товарищам, попавшим в тяжелое положение. Всегда был готов за друга жизнь отдать. И отдал. Было тогда ему только двадцать лет. Но грудь его уже украшал орден Красного Знамени.

Летчики полка помнили своих погибших товарищей и всегда чувствовали их рядом и на земле и в воздухе. В боях с врагом каждый из них дрался не только за себя, но и за своего погибшего друга. Это была их святая месть врагу. Владимир Саломатин, уходя на боевое задание, тоже всегда чувствовал рядом с собою своего друга Петра Самохина. Он разил врага и за него. только за период с марта по июль 1942 года он совершил более пятидесяти боевых вылетов.