Герои Ленинградского Неба

В далеком заполярном поселке Килп-Явр, в районе известного в годы войны аэродрома Шонгуй, на территории которого построен и ныне активно работает Мурманский аэропорт гражданской авиации, комсомольцы и пионеры — красные следопыты восьмилетней школы создали музей боевой славы. Они посвятили его героическим подвигам летчиков 19-го (бывшего 145-го) и 20-го (бывшего 147-го) гвардейских истребительных авиаполков, которые летали с этого аэродрома на боевые задания, геройски защищали небо Советского Заполярья, громили ненавистного врага на дальних северных подступах к городу Ленина.

В день открытия музея, 23 февраля 1966 года, комсомольцы и пионеры этой школы послали письма бывшим воинам 19-го и 20-го гвардейских истребительных авиаполков. Они писали:

«Четыре суровых года в жарких боях мужали и несли Родине славу воины-авиаторы.

Мы восхищаемся вашим мужеством, великим самопожертвованием, безграничной любовью к Родине.

Из ваших полков вышли замечательные герои: Фомченков, Кривошеев, Миронов, Гальченко, Кутахов, Дмитрюк, Бочков и другие.

Среди живых нет Константина Фомченкова, Романа Середы, Виктора Миронова, Евгения Данилевского, Петра Хижняка, Владимира Габринца и многих, многих других.

Они любили жизнь, но больше жизни любили Родину. За нее, за наше счастье они отдали горение своих молодых сердец.

О всех тех, кто в годы войны уходил на боевые задания с аэродрома Шонгуй (поселок Килп-Явр), кто готовил боевую технику, кто своим трудом приближал час победы, решили мы собрать документы, материалы, фотографии, создать музей боевой славы».

В музей боевой славы Килп-Явра пишут и приезжают многие ветераны-авиаторы. Они привозят сюда фотографии и различные документы военных лет, делятся воспоминаниями о жестоких воздушных схватках с врагом в суровом небе Заполярья, рассказывают о героических подвигах своих товарищей, о радости побед и горечи утрат.

Много интересных материалов о летчиках-героях Заполярья накоплено школьным музеем. Есть здесь и стенд, посвященный Герою Советского Союза Виктору Петровичу Миронову, имя которого в годы войны было широко известно не только в Заполярье, но и в Ленинграде.

Виктор Миронов был летчиком-истребителем. Его боевая жизнь оказалась короткой и яркой, как вспышка молнии. Она оставила глубокий след в памяти всех, кто вместе с ним сражался в небе Заполярья.

Он родился 29 сентября 1918 года в крестьянской семье села Тупичино на Смоленщине. Жизнь складывалась нелегко: в 1920 году умерла мать, потом ушел из дома отец, оставив маленького Витю на попечение бабушки — Татьяны Ивановны Бурцевой. До 1933 года бабушка воспитывала и растила внука, заменив ему и мать и отца, поэтому и не было у него человека ближе и дороже, чем она.

Мать и отца Витя не помнил. Впоследствии не раз силился вспомнить лицо матери, но оно расплывалось, ускользало из памяти. Лишь во сне иногда видел ее ласковые и очень знакомые глаза, чувствовал на своей голове прикосновение ее натруженной, но нежной руки.

В 1926 году Витя поступил в сельскую школу. Учился с удовольствием и хорошо, стал пионером. Рос, как и все сельские мальчишки: то на покосе, то в ночном с лошадьми, то с удочками на рыбалке. Любил природу, особенно родную реку Ворю, которая протекала близ села. Небольшая речка, но глубокая, чистая, рыбная. Частенько сиживал он на крутом ее берегу или, растянувшись на душистой луговой траве, глядел в небо, где вились и щебетали ласточки и заливались трелями жаворонки, мечтал. Однажды увидел в небе аэроплан. Об аэропланах рассказывал в школе учитель. Трудно было поверить, чтобы человек летал, как птица. И вот увидел. Летит большая-пребольшая птица, стрекочет в небе и не падает. Побежал было по берегу следом за аэропланом, но куда там: и след его простыл. Осталась в небе удаляющаяся точка да утихающий стрекот. «Вот бы мне так полететь»,— думал Витек.

И так ему тогда захотелось полететь, что прямо с бугра разбежался и, как был в посконной рубашке и штанах, прыгнул с обрыва в воду. Первый раз прыгнул. Раньше боялся, а тут откуда и смелость взялась. С тех пор пристрастился к этим прыжкам, восхищая сверстников.

Это были его первые полеты, если не считать падения с большого вяза. Полез он на него, чтобы посмотреть гнездо грачей, да не долез — сорвался. Падая, больно ушибся, поцарапался и раскровянил нос, но не заплакал. Поднялся с земли, посмотрел на разорванную рубашку, задрал голову вверх, чтобы кровь из носа не текла, и стал смотреть на верхушку дерева, где на ветру покачивались два гнезда, на круживших над деревом и встревоженных грачей. Смотрел и прикидывал — откуда падал и сколько пролетел.

— Высоко-о-о! — сказал дружкам и, шмыгнув носом, полез снова. На этот раз не спешил и до гнезда добрался, посмотрел на грачат, окинул взглядом с высоты свое село и стал осторожно спускаться вниз. И так ему захотелось спрыгнуть с высоты и, словно птица, взмыть в небо! Когда до земли осталось метра три, он все-таки спрыгнул...