Герои Ленинградского Неба

— Вместе со своими товарищами Большаковым, Волковым, Кисляковым, Кривойкиным,— вспоминает Николай Федорович,— я вылетел на разведку войск противника в район Сортавалы. Выйдя к цели, обнаружили колонну боевой техники, которая двигалась по направлению к Ленинграду. По команде ведущего, заместителя командира эскадрильи лейтенанта Кривойкина быстро перестроились в боевой порядок и устремились в атаку. С первого же захода вспыхнуло несколько фашистских автомашин. Неожиданный удар был настолько сильным, что гитлеровцы в панике бросили технику и разбежались. Выполнив задание, мы взяли курс на свой аэродром. Я шел последним. Вижу — на опушке леса скапливается немецкая пехота. Снизился до двухсот метров и с бреющего полета расстрелял ее из пулемета. Набирая высоту, чтобы догнать группу, вдруг увидел идущих на меня четырех «мессершмиттов». Поначалу, признаться, немного струхнул — ведь их четверо, а я один. Но неравный бой принял. Используя маневренность «чайки», сумел избежать вражеских ударов, а выбрав удачный момент, развернул машину и сам пошел в лобовую атаку. Сблизившись до пятидесяти метров, нажал на гашетку... «Мессер» вспыхнул и, оставляя огненно-дымный хвост, рухнул на землю. Оставшись без ведущего, фашисты покинули поле боя и убрались восвояси.

Об этом поединке Николая Макаренко с четырьмя «мессершмиттами» ленинградцы узнали 24 августа 1941 года из заметки «80 вылетов», опубликованной в «Ленинградской правде».

Шел август 1941 года. Трудное это было время. Враг упорно рвался к Ленинграду. Тесня наши войска, фашисты с каждым днем все ближе и ближе подходили к городу. Особенно неистовствовала авиация противника. Налеты не прекращались ни днем, ни ночью. Одна волна бомбардировщиков сменялась другой. Но каждый раз им преграждали путь наши зенитчики и летчики. И хотя по численности наша авиация значительно уступала врагу, зато мужеству, отваге и дерзости советских пилотов не было предела.

В одни из таких дней группа летчиков-истребите-лей в составе Кривойкина, Любутина, Макаренко, Мухина и Ржавского была поднята по тревоге на перехват вражеских самолетов. В завязавшемся воздушном бою лейтенант Макаренко сбил «мессершмитт», но и его самолет получил серьезные повреждения. Уж слишком неравные были силы. Юркая, послушная каждому движению руки «чайка» вдруг перестала повиноваться и все больше валилась на нос. Он попробовал увеличить обороты двигателя — не получилось. Тогда решил посадить машину на озерный островок, но она начала резко терять высоту и упала в Ладожское озеро. Коснувшись поверхности воды, скапотировала, перевернулась кабиной вниз и пошла ко дну. Отстегнув привязные ремни, Макаренко выбрался из открытой кабины самолета и доплыл до островка. Подобрали его наши моряки, с волнением наблюдавшие за ходом воздушного боя.

На аэродром наши летчики возвращались вчетвером. Не сразу лейтенант Н. А. Кривойкин, водивший группу в бой, нашелся, что ответить на молчаливый вопрос техника-лейтенанта А. А. Егорова, обслуживавшего самолет Макаренко.

— Герой твой командир,— опустив глаза, произнес лейтенант.— Хороший был летчик...

К вечеру на столе начальника штаба полка майора Садовникова лежало боевое донесение командира эскадрильи лейтенанта Родионова о подвиге и гибели летчика Макаренко. Какова же была радость однополчан, когда перед отправкой донесения в штаб корпуса Николай Макаренко живым и невредимым прибыл на аэродром!

А на второй день он снова был в воздухе, выполняя очередное боевое задание. Таких заданий в горячие августовские и сентябрьские дни 1941 года было много. Вот что я узнал об одном из них.

— С вечера поступило приказание,— рассказывает Николай Федорович,— совершить налет на вражеский аэродром. По данным разведки, немцы сосредоточивали там самолеты для нанесения удара по Ленинграду. Была сформирована штурмовая группа во главе с опытным летчиком командиром эскадрильи старшим лейтенантом Родионовым. В нее вошли летчики Кисляков, Мухин, Авдеев, Костюк, Праводелов и я. Мне, как «старожилу» ленинградского неба, хорошо знающему заданный район, поручили вывести группу на цель. С полевого аэродрома вылетели рано утром. К цели подходили с востока, со стороны солнца, на бреющем полете, чтобы не попасть под зенитный огонь противника. На аэродроме стояли готовые к вылету бомбардировщики и истребители сопровождения, а взлететь успел только один «мессершмитт». Пришлось мне прошить его длинной очередью из всех четырех пулеметов. Он рухнул почти на краю аэродрома. Первый бомбовый удар нанесли по бомбардировщикам. Потом сделали еще четыре захода и, уничтожив более десятка вражеских самолетов, без потерь вернулись на свою базу.