Герой на подработке. Ищи ветра в поле

— Это ваше право любить или не любить то, что вам угодно, — кукла снова изменила тон на ледяной и властный. — Но вы заключали сделку со мной, и вы завершите её со мной. Всё так, как мы и оговаривали. Ничего не изменится. Поэтому приходите завтра в полдень и не раньше. Сегодня вам нечего делать у порога моего дома.

— Ага, так и будет. Я ж не возражаю и не напрашиваюсь на уступки. Всё, как оговорено. Нож я тогда принесу. И плату за него тогда же взиму, — нехорошо улыбнулся Данрад, небрежно пошатывая на указательном пальце руки ремень сумки, в которой хранилась добыча. — Но мне прекрасно помнится, как вы, сударь, обещали, что, ежели кража свершится, то вы никогда на моих людей за это дело не обидитесь и зла на них держать станете. А кража, как вы сами видите, свершилась.

— И что?

— Как что? Разве вы не человек своего слова?

Подобное оскорбление настоящие ингшвардцы редко сносили. Эта страна торговцев была построена на принципе беспрекословной честности сделок. И хитроумном нарушении любых правил.

— Я человек своего слова, — в воздухе почувствовалось напряжение.

— Тогда, где мои люди? Не думайте, что я за ними не наблюдал, чтобы не задать вопрос — когда вы их обнаружили?

Кощей неторопливо прошёлся взад-вперёд вдоль ворот и наконец сознался:

— После того, как моё сокровище покинуло положенное ему место. Поэтому, так и быть. Я их отпускаю.

Потянулись долгие минуты. За это время я дважды предпринял попытки выспросить у Данрада, что именно происходит, но он меня резко отшил. Лезть на рожон было себе дороже. Так что я встал рядом с Марви и, прижимая к себе раненую руку, принялся наблюдать за местностью.

Вокруг было тихо. Отчего-то даже кузнечики не стрекотали. Было слышно лишь как хлопают вдалеке от поднявшегося ветра ставни. Он оказался достаточно сильным, чтобы разогнать тучи на небе. Выглянули звёзды, и краюшки лун радостно засияли. В их свете я и увидел, как из особняка, покачиваясь и поддерживая друг друга, выходят Шептун и Данко. Оба они были невероятно бледны, а глаза их напоминали блюдца — такой в них царил ужас.

Привратник по указанию кощея ненадолго приоткрыл калитку, выпуская пленных, и сразу закрыл замок. Подобное действие ярче любых слов говорило, что хозяин особняка посчитал разговор завершённым. Но меня такой итог не устраивал. Совсем. И мысленно я уже подобрал наиболее смачные выражения, однако Данрад опередил моё вмешательство.

— Раз, два… Уважаемый, а где же три? — спокойно поинтересовался он и показал ладонью на высоту около своего пояса. — Такая махонькая. Третья.

— Вы говорили о своих людях. И только… Но, быть может, завтра в полдень я верну вам и девочку. А сейчас уходите.

— Ты как? — услышал я в возникшей тишине шёпот Марви и даже обернулся ответить, но спрашивала она не меня.

— Я, мать твою, такой хрени даже на грёбаной Орлиной гряде не припомню, — тихо пожаловался ей лучник. Пальцы у него подрагивали, и женщина взяла его ладонь в свою.

— Не-а. Никуда мы не уйдём! — меж тем злобно выговорил Данрад, но никаких слов не дождался. Кощей застыл. Яснее некуда, что продолжать беседу с нами его хозяин уже не собирался. Исчезнувшая связь мною ощущалась.

— Он тебе не ответит, — процедил я, затем с ненавистью взглянул на каждого из стоящих вокруг меня людей, выхватил у вожака сумку с ножом и пошёл вдоль улицы, ничего более не говоря.

А позже, если так можно назвать час после рассвета, Данрад сам пришёл ко мне на чердак. Он облокотился на стену и, когда я, покончив с игнорированием, всё же отвёл взгляд от книг да уставился на него, угрюмо пояснил:

— Это был простой уговор. Нанимателю хотелось проверить как свою охрану, так и нас. Мы сейчас не просто подняли бабла, но и заслужили право помочь в какой-то там экспедиции. За сумму куда как существеннее. Не знаю, откуда у этого Лютьена столько золота, но новой платы нам, сука, хватит, чтобы каждому себе по дому в столице выкупить и кутить до конца жизни! Должно выйти по сотне золотых на рыло… Так ведь, ядрёна вошь, ещё не все до дележа доживут.

— Угу. Щедро.

Да. За такую сумму можно было непривычно заняться и кражей.

— Поэтому, не беси меня своей мрачной мордой! И когда завтра пойдём с тобой в особняк, не вздумай злить этого урода. Даже дыши вежливо. Понял меня?

— Да, — кисло приподнял я левый уголок рта.

Изнутри меня распирало недовольство. Я искренне считал, что если бы не блажь Данрада с метанием ножей, то я не дал бы согласие на участие Элдри в воровской затее.

…Однако не менее ярко я и понимал, что на то он испрашивал моего разрешения. Да-да! По сути-то так! И не важно, чем бы там для меня отказ аукнулся. Я сам согласился. Я осознавал риски и дал согласие. Мне… Мне некого было винить.

Вот треклятье!

Кого мне обвинять, кроме себя? Ублюдка Гоитию?!

— Столько кощеев, управление на расстоянии, уйма артефактов, аура дома… Знаешь, кажется, до меня дошло.

Данрад уже собрался уходить, но мои слова задержали его.

— То есть ты, скотина, думал, что я зазря тебя предупреждаю?!