Герои подводного фронта. Они топили корабли кригсмарине

Подводя итог дисциплинарной практики за четвертый месяц войны, военком бригады констатировал резкое падение дисциплины именно среди командного состава. Это он объяснил отсутствием мероприятий воспитательного характера с этой категорией моряков. Такое мероприятие решили провести. Им оказался показательный суд военного трибунала над Петровым и бывшим комиссаром 5-го дивизиона подлодок КБФ Алексеем Дымским, якобы развалившим партполитработу во вверенном им подразделении и допустившим пьянство и азартные карточные игры среди подчиненных командиров. Кстати сказать, одним из самых активных нарушителей дисциплины в дивизионе являлся командир М-96 капитан-лейтенант А. И. Маринеско, но в отношении его сочли возможным ограничиться лишь исключением из рядов ВКП(б). Приходится признать, что в то время в той или иной мере подобные явления распространились по всему КБФ. Создается впечатление, что для показательного процесса из многочисленных нарушителей выбрали две наиболее значимые фигуры – комиссара одного из дивизионов и командира подлодки, который был широко известен на флоте благодаря преподаванию в УОПП и который ранее добился громкого боевого успеха. Ведь к моменту ареста Петрова он был одним из трех командиров КБФ, кто докладывал в штаб о победах, и единственным, у кого эти победы после войны подтвердились. Отобрав Николая Ивановича в качестве «агнца на заклание», командование явно убивало двух зайцев – мстило ему за жесткую критику своих действий и подавало сигнал остальным: вот что с вами будет за свободомыслие и неподчинение, раз уж мы не пожалели такого именитого командира. На показательном процессе, состоявшемся 21 октября, и приговоры были вынесены показательные: 8 лет заключения в исправительно-трудовом лагере Дымскому и 10 лет Петрову. К счастью, командира «трески» судили не по «политической» 58-й статье, а по статье 193, пункт 17 («Злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, а также халатное отношение к службе лица начальствующего состава»)[140]. Впрочем, приговор все равно был весьма суро вым. 24 ноября приказом наркома ВМФ Петрова исключили из рядов ВМФ с лишением воинского звания, как осужденного военным трибуналом Ленинградского военно-морского гарнизона.

Офицерских штрафных рот тогда не существовало, но с началом войны была принята поправка к законодательству, позволявшая вместо лагеря отправлять осужденных военнослужащих на фронт. Почему она не была применена в отношении Николая Петрова, для нас остается загадкой. Дожидаться отправки в лагерь Николаю Ивановичу пришлось в известной ленинградской тюрьме Кресты. Если бы отправка состоялась, возможно, судьба героя сложилась иначе, но зимой 1941/42 года у командования нашлись другие, более важные грузы и люди для перевозки на Большую землю. Из Крестов Николай Иванович переправил лишь две короткие записки матери и жене. В конце одной из них – самое главное: «Я всегда был и остаюсь честным»[141]. Голод и холод первой блокадной зимы затронули заключенных Крестов в полной мере. Те, кто находился на воле, находили различные способы выжить, заключенным же рассчитывать было не на что. Чуда не произошло. Организм героя-подводника долго боролся, но, очевидно, вызванная голодом дистрофия приняла необратимый характер – 4 марта 1942 года он скончался.

Тем временем Щ-307 возглавил новый командир капитан-лейтенант Н. О. Момот, которого в начале 1944 года сменил капитан-лейтенант М. С. Калинин. Кораблю посчастливилось пройти всю войну без серьезных повреждений и потерь в личном составе, а последний командир сделал «треску» Краснознаменной, сам получив при этом звание Героя Советского Союза. Правда, документов противника, подтверждающих хотя бы один его победный доклад, не нашлось. В 1948 году заслуженная «щука» была переоборудована в плавучую зарядовую станцию, а в 1957-м ее отправили на слом. Перед разделкой лодки с нее срезали рубку, которую установили в качестве памятника на территории бригады подлодок КБФ в Лиепае. Там она находилась до 1994 года, когда рубку погрузили на железнодорожную платформу и отправили в Москву. С года 50-летия Победы она является частью мемориала на Поклонной горе. На борту рубки белой краской написаны имена ее командиров периода Великой Отечественной войны, и этот список открывает Николай Иванович Петров. Никаких данных о его судьбе или о том, что его заставило сдать командование лодкой, на памятнике не приводится. Это можно понять, поскольку комплекс создавался как пропаганда нашей Победы, а не темных пятен в прошлом страны и Военно-морского флота. Тем не менее о Петрове практически ничего не встретишь ни в популярной, ни в специальной литературе. По-видимому, многих смущала и смущает его судьба, и, возможно не все знают, что он уже давно реабилитирован, хотя путь к этому оказался долгим и непростым.