Герои подводного фронта. Они топили корабли кригсмарине

27 сентября Щ-307 перешла в Ленинград для ремонта на Балтийском заводе и ошвартовалась у борта спасательного судна «Коммуна», стоявшего рядом с мостом имени лейтенанта Шмидта. На следующий день Военный совет КБФ принял решение по бригаде подлодок. В нем говорилось: «Бывшие командир бригады капитан 1-го ранга т. Египко и военком бригадный комиссар т. Обущенко (так в документе, фактически бригадный комиссар Обушенков. – Сост.) вместо активизации боевых действий, широкого использования подводных лодок в настоящих условиях войны на театре и решительной борьбы с носителями упаднических и пораженческих настроений, попустительствовали им и либерально относились к открытым высказываниям о боязни идти в море, не принимали мер к критикующим приказы вышестоящего командования, проходили мимо фактов пьянства и разложения отдельных командиров… Проверкой состояния работы в бригаде подводных лодок, предпринятой после смены руководства, установлено, что отмеченные выше нетерпимые недостатки устраняются медленно и недостаточно решительно. Командир бригады капитан 2-го ранга тов. Трипольский и военком полковой комиссар тов. Майоров не поняли, что порядок на бригаде надо наводить железной рукой и не либеральничать с пьяницами, паникерами и бездельниками»[139]. В постановляющей части решения одним из пунктов значилось снятие Н. И. Петрова с должности командира подлодки и предание суду военного трибунала.

И тем не менее новый комбриг Трипольский и комиссар Майоров предприняли попытку спасти заслуженного подводника. 7 октября они отправили отношение в Военный совет КБФ, в котором предлагалось наказать Николая Ивановича в дисциплинарном порядке вплоть до снижения в звании, отставить от представленной награды, но не отдавать под суд. Увы, это обращение не возымело действия. Как рассказывал Н. Н. Танин, 7 или 8 октября на «Коммуну» прибыли два человека в штатском и спросили, где найти командира Щ-307 Петрова. Примерно через 15 минут Николай Иванович в сопровождении этих людей вышел из каюты. Сказал: «Не беспокойтесь, я вернусь» – и вместе с ними пошел по набережной. Взойти на мостик своей подлодки ему было уже никогда не суждено…

Почему же командование КБФ проявило такую настойчивость в стремлении сурово наказать лучшего на тот момент из командиров подводных кораблей? Ответ находим во все тех же политдонесениях.