Герои подводного фронта. Они топили корабли кригсмарине

Что творилось на душе у подводников, сейчас трудно представить. В то время как на суше кипели ожесточенные бои, они, словно сторонние наблюдатели, могли только ждать исхода этой схватки и решения своей судьбы. Сами они в это время в походы не ходили. С момента оставления Таллина за пределами Финского залива не было ни одной советской подводной лодки, и для всех, включая командование флота, оставалось неясным, могут ли они вообще проникать в центральную часть Балтийского моря через развернутые в заливе многочисленные дозоры и минные поля. В одном из политических донесений, которое начальник политотдела бригады подлодок (в начале сентября все подлодки на Балтике свели в одну бригаду во главе с Героем Советского Союза капитаном первого ранга Н. П. Египко) направил в политуправление флота, говорилось, что среди личного состава бригады распространилось мнение, «что подводным лодкам нечего делать в море, т. к. противника в море нет. Финский залив весь забросан минами, и потому для подводных лодок непроходим и т. д. Единственное что осталось делать, так это идти на сухопутный фронт»[134]. В середине сентября обстановка под Ленинградом стала по степенно стабилизироваться. Прорыв лодок через балтийские проливы отменили, но при этом произошел конфликт между командующим КБФ В. Ф. Трибуцем, настаивавшим на продолжении уже утвержденной Сталиным операции, и комбригом Н. П. Египко, обратившимся через голову комфлота в Москву на предмет ее отмены. Египко такое нарушение субординации стоило должности – 19 сентября он был зачислен в распоряжение наркома ВМФ Н. Г. Кузнецова, но до назначения преемника еще несколько дней продолжал исполнять обязанности комбрига. Трибуц решил воспользоваться этим фактом, чтобы окончательно растоптать авторитет излишне самостоятельного, по мнению комфлота, комбрига.

Тем временем вечером 20 сентября в море послали две первые «щуки», но одна из них пропала без вести (ее разорванный миной остов случайно нашли в 2008 году у Клайпеды), а связь с другой долгое время установить не удавалось. Еще раньше – в ночь на 11 сентября – погибла в результате подрыва на мине подлодка П-1 («Правда»), посланная с грузом для защитников осажденного полуост рова Ханко. После этих событий распространившееся по бригаде мнение о невозможности форсирования Финского залива усилилось. С 21 сентября начались массированные налеты немецкой авиации на Кронштадт. На глазах у подводников взлетела на воздух носовая часть линкора «Марат», погибли лидер «Минск», эсминец «Стерегущий», получили повреждения ряд других кораблей и судов. Целыми днями Щ-307 стояла на внутреннем рейде Кронштадта, выпуская по вражеским самолетам один снаряд за другим. Судя по годовому отчету, в течение кампании 1941 года она 37 раз вступала в бой с немецкими бомбардировщиками и выпустила по ним 2100 снарядов – больше, чем какая-либо другая подлодка КБФ. Тем не менее из-за плохих качеств 45-мм зенитной пушки записать на свой счет хотя бы одного сбитого врага не удалось. Временами, должно быть, Николая Ивановича, как и многих других, охватывало отчаяние. Создавалось впечатление, что весь Балтийский флот обречен на постепенную гибель если не от ударов противника, то от собственных рук. И все это при полной невозможности нанести хоть какой-то ущерб врагу!