Герой того еще времени

– Что, ну и что? Просто какая-то «Мастер и Маргарита», место действия – Москва. Патриаршие Пруды, в роли Берлиоза артист Геннадий Вольнов. Аннушка уже разлила масло?

– Геннадий Вольдемарович, ну не горячитесь, право. Ну могут быть у черта слабости, считайте, что я с вами провожу свой досуг и получаю удовольствие от добрых дел.

– Не верю!

– Гена, это пошло, в конце концов… Не стройте из себя Станиславского. Знаете, если не верите, считайте, что я делаю доброе дело, чтобы потом почувствовать глубину своего нового злодеяния.

– Слушайте, ваше лукавство не знает предела.

– Вот видите, я коварен, я – соблазнитель, но дайте, в конце концов, черту хоть раз почувствовать себя человеком, бескорыстно делающим другому добро.

– Ага, а потом вам это дело не понравится, и вы с утроенной силой будете творить злодеяния?

– Да не на работе я, Гена.

Геннадий задумался, и было видно, что внутри его идет яростный спор. Ему очень хотелось согласиться. Он всегда был авантюристом, а тут было предложение, от которого трудно отказаться.

«Гена, ты вступаешь в сговор с дьяволом», – подумал Вольнов.

– Вступаешь, вступаешь, – ответил Треч. – Но это так заманчиво, и если вы сами не напорете никаких глупостей, мир будет продолжать свое поступательное движение. Вы же мечтали спеть и сыграть для старых друзей свои новые песни?

– Ну мечтал… А вы откуда знаете?

– Гена!

– Ну да… – и через паузу, – что, только на один день?

– На одни сутки… Число, год и месяц выбирайте сами. Короче, в семь утра, к примеру, вы окажетесь в указанном вами месте, и в семь утра следующего дня…

– Понял, понял… И моей душе не гореть в аду?

– Слушай, Гена, – Треч неожиданно перешел на «ты». – В конце концов, после своего путешествия ты сможешь, если тебе что-то не понравится, пойти в церковь и отмолить этот грех.

– В том-то и дело, что боюсь, что понравится. Три карты, три карты, три карты…

– Господин Герман, я жду.

– Хорошо, год шестьдесят восьмой, пусть это будет следующий вторник. Место, в котором бы я хотел оказаться, называется Москва – столица нашей Родины.

– Нет, Гена, я тебя могу командировать в любой из дней. А почему сентябрь и почему вторник?

– Сентябрь? Не знаю, почему… Наверное, потому что сейчас сентябрь, а по вторникам в шестьдесят восьмом были заседания бит-клуба и там всегда играли группы.

– Договорились…

– Стой, стой… Коль ты говорил, что это командировка, суточные мне для представительских целей будут?

– Сто пятьдесят тебе хватит? В старых, тех еще рублях?

– Вполне… Да, еще… А как я пройду в кафе «Молодежное», где все это происходило? Туда просто так пройти невозможно было.

– Минуточку, шеф, – сказал Треч и вытащил что-то похожее на наш айфон.

– Вот, есть у нас один комсомолец, продавший душу дьяволу, который работает в горкоме московского комсомола. Зовут его Цаплер, очень исполнительный товарищ. Он все организационные вопросы решит, но на него очень уж не полагайся. Он сделает то, что ему приказано. А так по жизни сдаст тебя и не заметит… Продажная шкура… Короче, он тебе позвонит.

– А гостиница… Где я буду жить? Коль командировка, то уж будьте любезны…

– Может, пройдемся по райдеру? – спросил черт. – Хотя требования вполне справедливы и выполнимы. Я думаю, что во вторник вы проснетесь в однушке в спальном районе близ проспекта Вернадского. Этот район вам был знаком, вы там и жили. В родительском доме вам просыпаться не стоит, зачем пугать матушку и отца, да и вообще можно наследить во всемирной истории. Завтрашний день вам на подготовку, а послезавтра в девять утра вы проснетесь в сентябре шестьдесят восьмого. Одежду образца шестидесятых вам приготовить?

– Да нет, не стоит. Джинсы «Ливайс» – 510-й модели у меня есть, а они и в Африке «Ливайс». Кеды и свитер сгодятся? Треч, а что там с погодой на вторник?

– Не замерзнешь, дождя нет.

– Вот и отличненько. А что я еще могу с собой взять в путешествие?

– Еще одну, всего одну вещь…

– Тогда пусть это будет гитара.

– Ну что, договорились? – спросил Треч.

– Да черт его знает…

– Черт знает… Договорились. Геша, у тебя сутки на подготовку, и вперед. А через сутки возвращение.

– А, была не была…

– Вот вы, русские, всегда такие. Расчет на авось, и, что удивительно, у вас это часто прокатывает.

Треч порылся в карманах, достал визитку и сказал, что если что не так, то нужно перезвонить. Мысль, что у черта может пойти как-то не так, почему-то не возникла. Черт лукаво (а как могло быть иначе) улыбнулся и растворился в синеве вечера. Геша вздохнул и отправился к Кеше.

III