Герой того еще времени

– Не годится. Последний день приема таблеток приходится на возвращение в Москву. И если я вернусь домой трезвым, Люська заподозрит и скажет: «Не верю!»

* * *

– Какие же вы гады, – произнесла жена Виктора, – не зря я все время своему подкладывала в чемодан пачки с изделиями № 2, когда он отправлялся в командировки.

– А поскольку никто в нашей компании сейчас не принимает антибиотики, предлагаю выпить, – сказал Боря.

– Почему не принимают? Я принимаю, – произнес Виктор, – борюсь с бронхитом.

– Как ты хорошо о нашем Хирурге говоришь – «Борюсь», – проворковал голосом гея Доктор.

– Да, да, Борюсь, борюсь с бронхитом.

– Борюсь – это Хирург, заболевший горлом, – подытожила новеллу моя жена.

Сама знаешь, за что…

– Хотя должен заметить, Боря прав, когда поведал о наших молодежных проблемах. – Это я снова стал конферансье. – Ко мне как-то обратился один мой приятель, тоже музыкант… «Слава, у тебя врач есть?» – «Какой?» – «Ну хреновых дел мастер». – «Есть! А тебе зачем?» – «Проблема, клиника налицо».

И мы отправились к моему знакомому врачу, что практиковал рядом с метро «Кировская». А там есть в переулках замечательный перекресток, где напротив друг друга стояли Дворец пионеров, Дворец бракосочетания и вендиспансер.

– Улица Грибоедова? – бодро спросил Боря.

– Правильно. Короче, приходим мы с Серегой к моему, прошу не путать с нашим, доктору. Так и так… Предчувствия Серегу не обманули, а дома жена ждет – первое, второе, третье приготовила. Что делать?

– А делать вам, ребята, вернее, тебе, Серега, надо следующее: покупаешь водки, нажираешься в хлам и, придя домой, ругаешься с женой и уходишь спать на кухню. Пока лечишься, к ней не прикасаешься… А ты ее еще не успел наградить?

– Нет, как-то не до того было.

– Отлично, сегодня напиваешься, а с завтрашнего дня ни грамма. Понял?

– Понял. А сколько партизанить?

– Дней пять-шесть, это уже со сверхгарантией.

И Серега пришел, вернее, приполз домой в час ночи. Был длинный пьяный звонок в квартиру. Дверь открылась, и его жена, подбоченившись, только что без скалки в руке, стояла, ожидая путаных оправданий. Серега, ничего не говоря, ударил ее по щеке и со словами: «Сама знаешь, за что», – собрал подушку, плед и отчалил на кухню.

Кристина, жена его, не понимая, за что, промучилась пять дней, тем более что Серега был трезв эти дни как стекло. А на шестой он пришел с дурацкими объяснениями, что был не прав и что в нем произрастает комплекс Отелло. Она его простила, тем более что к тому времени все-таки сообразила, за что ей можно было дать по лицу. Не поняла только, откуда он-то узнал…

* * *

– Врете вы все, мужики. Герои все такие… Только если мы начнем рассказывать, вам мало не покажется, – проявилась в первый раз за вечер «Докторша».

– А вы рассказывайте, рассказывайте – у нас же… как это?… А, «Дачное боккаччо», и некоторые вольности допустимы будут.

– Нет, женскую часть историй мы перенесем на завтра. В наших историях вы не будете такими орлами.

Я – Тучка, Тучка, Тучка…

Доктор с интересом выслушал выпады Ирки, оценивая – не пора ли ее усмирить, а то чего доброго подорвет репутацию его как главы семейства. Почувствовав, что девушка распаляется, он резко взял инициативу в свои руки.

– А вот был еще случай, – сказал он, поднимаясь со стула и окончательно переключая внимание на себя.

– Еще в советские времена у нас была научная конференция по микрохирургии, которую организовали в Киеве. Мы с Валей Сушко, только что вылупившиеся медики, были направлены на этот авторитетный съезд врачей. Весна, май, Киев, а он в это время особенно прекрасен, явно не располагали нас к тяжелой повседневной работе. Вот мы и не работали, сматываясь с конференций при первой, да и при второй возможности.

Поселили нас шикарно. Мы с Валей занимали двухместный номер на пятом этаже в гостинице «Москва». Кто не знает, это старое название гостиницы «Украина», что возвышается над Майданом Незалежности. Сейчас там чего-то настроили в стиле лужковского Манежа, а тогда… А тогда там был зеленый холм, у гостиницы, если на нее смотреть снизу, росли какие-то кусты и были такие деревенские лужайки.

А в один из вечеров меня пригласили в гости родственники, и я отправился на праздник жизни без Валентина, лишив его ежевечерних разговоров под пиво. Мы засиделись заполночь, и я вернулся в гостиницу, когда уже было около трех часов ночи. Вошел в номер и не узнал его – на двух кроватях я обнаружил одну простыню, одну подушку и… И, собственно, все. Где были остальные спальные принадлежности, непонятно, как непонятно было и то, где в столь «ранний» час находится Валентин.

«Ну я тебе устрою, только вернись», – был мой приговор, когда я под душем обдумывал создавшуюся ситуацию. Я вышел из душа, снова оделся и лег на кровать, покрытую единственной простыней. Я засыпал, чтобы набраться сил для серьезной разборки, когда придет Валька. И все-таки заснул.

Проснулся от того, что кто-то осторожно скребся в нашу дверь.