Герои умирают

— …просто идиот, не мне тебе об этом говорить. Он решил, что она — Саймон Клоунс, а она не стала его разубеждать. Она защищает настоящего главаря.

— Хм-м… — оглянулся Ма'элКот. — Какое-то время я думал, что настоящий Саймон Клоунс — это ты. Кейн фыркнул.

— Я не так умен, и тебе это прекрасно известно. Он, правда, тоже не гений. Я даже могу сказать тебе, кто он такой на самом деле.

— Ну? — скрестил руки Ма'элКот. Слова сами прыгнули на язык.

— Это король Канта.

— Не может быть, — немедленно возразил Ма'элКот. — Герцог Тоа-Сителл…

— …оказался в дураках. Мне сказал об этом сам король.

— Но… но… — нахмурился Ма'элКот. Кейн едва не рассмеялся в открытую — он никогда не думал, что увидит императора в растерянности.

— Хочешь знать, что они делают сейчас? Сними сеть.

— Не понимаю…

— Ясно, не понимаешь, — согласился Кейн. — Ты весь день просидел в комнате без окон, куда твои придворные опасаются постучаться, дабы сообщить, что происходит в городе. А за этой своей сеткой ты не можешь чувствовать поток Силы. Ты хочешь быть богом для своих детей, Ма'элКот? Так вот, в эту минуту сотни и тысячи призывают тебя. Хочешь выйти и посмотреть? Половина твоего города горит!

— Горит?

В этот миг Ма'элКот показался Кейну очень юным и испуганным, словно внезапно разбуженный мальчик. Его руки как бы сами собой поднялись и схватились за сеть изнутри, стащили ее с головы, вырывая клочья волос из шевелюры, — Кейн уловил чуть слышное потрескивание, но для Ма'элКота оно должно было звучать как гром.

Сняв сеть, он отшвырнул ее и поднял голову подобно охотнику, который заслышал далекий зов жертвы и застыл на месте.

— А-а… — негромко произнес он.

Кейн вздохнул — один раз, другой… Ма'элКот не двигался и не дышал — он смотрел в непостижимую даль, а лицо его было так же бесстрастно, как выглаженный водой камень.

Долгое мгновение Кейн не мог оторваться от этого лица; потом заставил себя отвернуться и подойти к алтарю, на котором лежала Пэллес Рил.

Ее широко открытые глаза были пусты; в груди у Кейна стало так же пусто и холодно. Вокруг ее ноздрей засохла кровь, в сбившихся волосах застрял мелкий речной мусор. Кейн потянулся было к ней, чтобы убрать из ее кудрей траву, но какая-то циничная часть его мозга тут же съязвила: «Ты спокойно можешь ее трогать — она же связана». Кейн отдернул руку, вспыхнув от неожиданного стыда.

— Пэллес, — прошептал он тихо, чтобы не расслышал Ма'элКот, наклонил голову и посмотрел в ее отрешенные глаза. — Пэллес, где ты?

Теперь ее грудь поднялась, словно приливная волна, чародейка вздохнула и пришла в себя.

— Кейн… — произнесла она. В ее голосе слышалось какое-то странное эхо, значения которого Кейн не понял. — Ты такой живой…

У него защипало глаза.

— Я не понимаю…

— Я в безопасности, Кейн, — чуть слышно молвила Пэл-лее, глядя на него словно бы издалека. — Мне нельзя причинить вреда. Спасайся сам…

— Пэллес, — беспомощно сказал он. Свет ее глаз начал меркнуть.

— Я многое поняла… Мы могли быть счастливы… Прости меня…

С этими словами она вернулась туда, откуда только что пришла, забрав при этом с собой сердце Кейна.

«Клянусь тебе, все будет хорошо. Все-все. Клянусь!»

Он мог лишь стоять и смотреть, дрожа от боли при мысли о возможном счастье, — до тех пор, пока сзади не раздались шаги и чудовищных размеров рука не сжалась на его горле, словно драконьи челюсти.

— Что ты натворил?!

Тяжесть императорской руки бросила Кейна на колени у алтаря. Сжавшая горло кисть мешала говорить, но он все же прохрипел:

— Ма'элКот… что?..

— Мои дети кричат от боли и страха; они страждут и погибают в смуте, которую затеял ты!

«Может, надо было убить его, когда представился случай», — подумал Кейн, чувствуя обморочную слабость.

Потом пришла запоздалая мысль: «Откуда он знает?»

Кейн пытался бороться, отрицать обвинение, но рука Ма'элКота сдавила его горло, словно гаррота, останавливая циркуляцию крови… Комната потемнела.

— Их мучения эхом отдаются в моем сердце; его словно рвут чьи-то когти. Я сам обрек их на это, я, который пошел бы ради них на казнь! Все это случилось потому, что я привел тебя в Анхану, потому, что смута и кровь следуют за тобой, словно вороны за армией! Я, зная это, привел тебя в мой город, чтобы ты избавил меня от сущей мелочи — какого-то ничтожества, а теперь расплачиваюсь за это…

Его голос чуть успокоился, из гневного превратившись в озадаченный и исполненный боли, а в прекрасных глазах появились слезы, похожие на драгоценные камни.

— Мои люди молят меня о спасении, о прекращении страданий. Кое-кто еще молится своим мелким божкам — но кому должен молиться я? Кому? Я стал равным богам, и теперь мне некому поведать свою боль!

Рука разжалась, и Кейн бессильно рухнул на пол, хватая ртом воздух и постепенно приходя в себя.

Он успел понять: Ма'элКот не знал о прямом участии Кейна в смуте. Он считал Кейна виновным в случившемся из-за одного его присутствия, а сам Кейн не считал нужным разубеждать его.