Герои умирают

Коллберг затрясся всем телом и стал таращиться на красный светящийся переключатель аварийного переноса, словно это было дуло ружья, нацеленное ему в лоб.

28

Пэллес смотрит на меня из сгущающейся темноты.

— Да, Кейн, я знаю.

Мир исчезает — кажется, я на мгновение вырубился. Но мы все еще здесь, на арене.

Не сработало.

Я прошел этот путь… отдал жизнь…

И ничего не вышло.

Наверное, я зря думал, что этот мешок дерьма сдержит свое обещание.

Становится холодно, по-настоящему холодно, как часто бывает в это время года в Анхане. Я снова пытаюсь найти слова, которые приведут нас домой.

— Он должен был, — выталкиваю я из себя. — По контракту… его контракт…

— Ш-ш… — говорит она, гладя меня по голове. — Все в порядке. Тише.

Какое там в порядке…

Темнота.

Я снова выныриваю к свету.

Мы все еще на арене. Пора заканчивать с этим делом.

Если б меня спросили, как я хочу умереть, я ответил бы: именно так, лежа головой на ее коленях, и чтобы она гладила мои волосы.

Вокруг что-то происходит.

Наступает тишина, и мы словно оказываемся в круге света. Ламорак тоже здесь, рядом с Пэллес. Ма'элКот собрал здесь всех троих. А вот и он сам — говорит со зрителями… Рокочущий, уверенный гром красивого голоса…

Темнота. Когда снова возникает свет, Ма'элКот уже рядом со мной, совсем рядом. Его голос теплеет и становится мягким. Он приказывает мне расслабиться, просто расслабиться — и все пройдет.

Он умолкает. На лице появляется отстраненное выражение.

Заклинание!

Теперь я вспоминаю… Я вспоминаю заклинание…

И откуда-то появляются силы.

Оставить все как есть? Ну уж нет!

Никогда не сдаваться.

Никогда.

Я поворачиваю голову и бормочу:

— Ламорак… Ламорак…

Пэллес наклоняется надо мной, словно ангел из сказки.

— Ш-ш, тише, Кейн, я знаю. Все в порядке.

— Нет…

Я собираюсь с силами, я коплю их. Сконцентрировавшись, я могу пошевелить руками — для этого не нужны силы, но я должен двигаться, сделать все неожиданно.

— Ламорак… Прошу тебя, Ламорак… Я должен сказать тебе… Его избитое лицо появляется из мрака. Я шепчу всякий вздор, чтобы заставить его наклониться ближе. Так, так, еще чуть-чуть…

— Ламорак… забудь Железную комнату… Театр правды… позаботься о Пэллес…

— Хорошо, Кейн, — отвечает он. — Обещаю.

— Обещаешь? — Прилив адреналина очищает мой взгляд и наполняет руки силой. — Как же ты сдержишь обещание без головы?

Его глаза становятся круглыми от удивления, В один миг я кладу руку на высящуюся надо мной рукоять Косалла, чтобы пробудить его магию. Пальцами другой хватаю Ламорака за длинные светлые волосы и прижимаю его шею к лезвию Косалла.

Его голова падает с таким звуком, словно из блокнота вырвали лист.

Кровь бьет струей; Пэллес дергается и кричит; рот Ламорака беззвучно шевелится; актер смотрит на меня, его мозг все еще жив.

Я бросаю его окровавленную голову на колени Ма'элКоту словно мячик.

Ма'элКот инстинктивно хватает ее. Он весь сотрясается, глаза вылезают из орбит, а с губ срывается крик отчаяния.

Но это не его крик, это — крик Ламорака.

— Мое имя, — задыхаясь, говорит Ма'элКот, вращая глазами, — мое имя — Карл Шанкс, меня зовут Карл Шанкс. Я — Ламорак…

— Ламорак, — хриплю я изо всех оставшихся сил, — кто приказал тебе предать Пэллес Рил?

— Коллберг, — отвечает он, едва шевеля губами, но вполне разборчиво. — Председатель, администратор Коллберг…

Однако прежде, чем он успевает договорить, мир вспыхивает радужным кольцом.

За полсекунды до переноса я беру за руку Ма'элКота.

29

Коллберг колотил кулаком по переключателю, крича с каждым ударом:

— Нет! Нет! Нет!

Он бил до тех пор, пока из руки не полилась, пачкая кабину, кровь.

Техники отшатнулись от него и молча смотрели на происходящее. Полицейские в зеркальных масках переглянулись.

— Думаю, мы видели достаточно, — сказал один.

— Но это же ложь! — в отчаянии затараторил Коллберг. — Клянусь, ложь! У него нет доказательств! Второй полицейский схватил его за руку.

— Вы отозвали Пэллес Рил на глазах местных жителей. Выдав ее как актрису, вы целенаправленно разрушили ее карьеру. Вы арестованы.

Коллберг вырвался и прыгнул к панели управления, ударив по выключателю микрофона.

— Майклсон! — завопил он.

Его голос раздался в динамиках: Кейн все еще был на связи, хотя и лежал уже на платформе переноса рядом с остальными.

— Я убью тебя за это! Убью!

Когда полицейские наконец скрутили его и потащили прочь, он услышал шепот мыслеречи Кейна в динамиках:

— Да, и скоро.

30

В ослепительном свете направленных на платформу переноса юпитеров волосы Ма'элКота образуют нимб вокруг головы. Я не могу разглядеть выражения его лица и только рад этому; мне вполне хватает ужаса в его голосе, когда он видит ряды безликих виртуальных кресел и полулежащих в них зомби.

— Твой мир… — шепчет он, — О, забытые боги, ты забрал меня в свой ужасный мир…

И это не инстинктивная ксенофобия, не безумный страх глупого туземца; это даже не ощущение чуждости Земли — нет, не это его пугает.

Его пугает узнавание.

Он говорит по-английски.