Герои в красных галстуках

Егорка, пользуясь тем, что комбата вызвали в штаб полка, переоделся в рваные брюки, нацепил какую-то рубашонку и на подвернувшемся под руку стареньком велосипеде укатил по лощинке к огородам. Пробираясь среди улочек и переулков, он с успехом сошел за местного мальчишку-велосипедиста и не вызвал подозрений. В одном из чердачных окон заметил тупорылый ствол пулемета. Точные данные Егорки помогли без труда ликвидировать пулемет противника. Это был последний час войны, последние выстрелы.

ИСПРАВЛЕННОМУ ВЕРИТЬ

Более четверти века отделяют нас от описанных событий. Егорка давно уже стал Георгием Васильевичем. Он закончил в родном городе среднюю школу и Воронежский инженерно-строительный институт и теперь работает в Рязани. Он инженер — строит дома. У него растут сыновья Юра и Саша. Каждый год 9 Мая он приходит со своей семьей к обелиску, вспоминает свое боевое детство и службу в 337-й стрелковой дивизии.

Жив и отец Георгия Васильевича — Митрофан Яковлевич Попов.

— Когда же ты, Жорка, перейдешь на свою фамилию? — всегда спрашивает он сына.

— Не обижайся, папа, — отвечает сын. — В бою я получил второе рождение. Пусть останется все так, как получилось в жизни.

Встречается Георгий Васильевич и со своим комбатом, нареченным братом, майором запаса Виталием Васильевичем Смирницким, давшим ему фамилию. Нашелся и брат Женя. Он тоже сражался до последнего дня с фашистами. У Георгия Васильевича хранится военный билет с вычеркнутой записью о его участии в войне. По личному указанию Министра обороны СССР в нем добавлено: «Исправленному верить» и записан весь его боевой путь.

Л. Гринько Ваня Митин — разведчик

ет, Ваня не ошибся: в балочке за огородом мелькнули белые тени. На фоне вечерних сумерек и потемневших от сажи сугробов белые маскировочные халаты выделялись довольно отчетливо. С этой стороны могли появиться только наши. Фашистов тут нет, они все на той стороне села. Сердце мальчика часто-часто забилось, и в этот момент пришла догадка: «Наши разведчики».

Отбросив в сторону лопату и забыв обо всем на свете, Ваня кинулся навстречу белым теням. Он провалился в какую-то яму, выбираясь из нее, потерял шапку, но почти не заметил этого. Когда оказался в балочке, увидел бойцов с красными звездочками на ушанках и с ходу выпалил:

— Разведчики, да? А я вас сразу узнал!

С обветренными лицами и автоматами наизготовку стояли вокруг мальчика рослые солдаты в белых халатах и не торопились с ответом. Наконец один из них, видимо, старший, негромко произнес:

Больно шустрый. Сперва назови себя, объясни, что тут делаешь.

— Митин я, Иваном зовут, — заторопился мальчик, тревожно оглядывая суровые лица бойцов. — Здешний житель, картошку прикрываю, чтоб не померзла в погребе.

— Вот теперь все ясно, — сказал политрук Фисенко, и глаза его потеплели. — А теперь объясни, много ли жителей в Анненском, есть ли немцы?

— Из жителей один я, остальные фашисты. Вы в село не ходите, там полно фрицев. Они побьют вас.

— Так уж и побьют. А что значит «полно фрицев»? Где они располагаются, какое у них оружие?

— Они живут на той стороне села. Там и орудия стоят на огородах. Во дворах машины. Я все про фашистов знаю. Злые они. Сколько народу погубили, и все им мало. Я бы их всех перевешал…

— Вешать будешь потом, — отозвался Фисенко, — а пока подробнее объясни, что к чему.

Политрук достал из планшета листок, быстро начертил план села. Ваня показал на схеме, в каких домах живут фашисты, где стоят орудия и машины, объяснил, с какой стороны лучше подобраться к часовым.

Когда стемнело, разведчики тронулись в путь. Мальчик действительно многое знал о немцах и оказался хорошим проводником. Группа Фисенко успешно выполнила боевое задание и вернулась в 443-й стрелковый полк с ценными сведениями о противнике и двумя «языками». Вместе с разведчиками пришел в штаб полка и Ваня Митин.

И вот он сидит в землянке у раскаленной докрасна печурки, пьет из солдатского котелка горячий чай и рассказывает свою короткую, но уже богатую тяжелыми переживаниями биографию.

Когда в декабре 1941 года в село Анненское Советского района Курской области пришли фашисты, они первым долгом выгнали всех из домов и погнали к себе в тыл. Вслед за колхозниками потянулся табун скота, понукаемый конвоирами. После этого над селом заполыхал огонь.

— Это было страшно, — сквозь слезы произносит Ваня. — Женщины плакали, а фашисты били их прикладами, кричали «шнель», не разрешали оглядываться на горящее село.

Получилось так, что мать Вани вместе с тремя маленькими детьми ушла из дому еще до появления оккупантов и где-то укрылась, а Ваня с двумя старшими сестрами оказался в колонне под охраной вооруженных гитлеровцев. Старшая сестра Полина все время порывалась выскочить из колонны.

— Надо обязательно найти маму, ей трудно одной с тремя малышами, — твердила она.