Герои в красных галстуках

Останки бойцов были перенесены в станицу Зеленчукскую и с воинскими почестями похоронены.

Они сражались рядом — русские и украинцы, белорусы и грузины, армяне и азербайджанцы, дагестанцы, башкиры, осетины, черкесы и другие представители братских советских народов. Многие из них были ранены, и кровь русского смешивалась с кровью грузина…

Пожалуй, нет такой области в Советском Союзе, уроженцы которой не участвовали в обороне Кавказских перевалов в годы Отечественной войны. Среди тех, кто сражался на заоблачных высотах, был и воронежец Николай Полянский.

Ныне о защитниках перевалов известно многое. О них рассказывают телевизионные фильмы, газетные очерки, книги. Но, пожалуй, лучшими можно считать книги В. Гнеушева и А. Попутько «Тайна Марухского ледника» и «Дыхание лавин». И в первой и во второй упоминается имя маленького солдата Коли Полянского, рассказывается о его короткой жизни и героической смерти, говорится о том советском офицере, которого Коля спас ценой собственной жизни.

Судьба Николая Полянского заинтересовала меня. Захотелось как можно больше узнать о нем. И я начал поиски. Прежде всего надо было найти того офицера, которого Полянский спас. Поиски были долгими. Из архивов и различных учреждений Министерства обороны СССР приходили короткие ответы: «Сведениями не располагаем», «Адрес неизвестен». Казалось, поиски зашли в тупик. И вдруг приходит письмо из Главного управления кадров Министерства обороны СССР: «По данным управления кадров, капитан запаса Рогачев Иван Николаевич в 1967 году проживал в г. Вознесенске Николаевской области». Там ли он живет сейчас, ведь столько лет прошло? Срочно делаю запрос в милицию города Вознесенска, и через несколько дней держу в руках небольшую адресную справку с точным адресом И. Н. Рогачева.

А вскоре пришло письмо и от разыскиваемого мною человека. Оно, а также некоторые другие документы и помогли восстановить события тридцатилетней давности, рассказать о воронежском пареньке Коле Полянском, ставшем в суровые дни войны воином.

ДОРОГА К ФРОНТУ

Эшелон стремительно шел вперед, изредка приветствуя резкими гудками встречные полустанки и разъезды. Колеса мерно выстукивали свою бесконечную дробь, наматывая на чугунные тела километр за километром.

Бойцы, пристроившись у открытых дверей теплушек, молча смотрели на проносившиеся мимо поля, перелески, поселки.

— И до чего же широки воронежские просторы, — тихо проговорил кто-то из красноармейцев.

Эшелон стал замедлять свой бег. С трудом гася скорость, тяжело заскрипели буфера.

— Что за остановка? — послышалось с нар.

— Семафор закрыт. Значит, скоро и станция.

Стояли у семафора недолго, минуты три-четыре..

Затем гудок паровоза разорвал застоявшуюся было тишину, вагоны дернулись, лязгнули своими железными суставами. Засопел локомотив, сдвигая с места длинную вереницу теплушек.

Вот и станция. Сколько их уже осталось позади, исковерканных тонными немецкими бомбами, с зияющими закопченными глазницами вместо окон в полуразрушенных зданиях вокзалов, с лежащими вдоль откосов скелетами сгоревших вагонов. И все же станции не производили впечатление мертвых. Они жили, жили своей особой жизнью. Жила и эта станция. Слышались сдержанные гудки паровозов, по израненному перрону хозяином ходил дежурный по станции, неторопливо прохаживался военный патруль, у маленькой пристройки с броской надписью «Кипяток» клубилась людская очередь. Только что прибывший эшелон остановился прямо напротив иссеченного осколками вокзала. Сержант, помощник командира взвода, обратился к рядом стоящему бойцу:

— Прочти, что за станция. У тебя глаз острее моего.

— Поворино, товарищ сержант!

К теплушке подбежал затянутый в ремни лейтенант — взводный.

— Кому купить что — мигом! Стоим не более десяти минут.

Бойцы как горох посыпались на перрон. Их вмиг обступили женщины. Одни предлагали попить молочка, другие — отведать молодой картошки. Начались расспросы: нет ли среди прибывших такого-то или такого. Каждая надеялась встретить мужа, брата, сына.

Долго в Поворино задерживаться было нельзя. Узловая станция все время привлекала к себе внимание гитлеровского командования: над ней день и ночь висели десятки самолетов с черными крестами на крыльях.

Прозвучал сигнал к отправлению. Вдоль эшелона понеслось:

— По вагонам!

Поезд тронулся.

Помощник командира взвода поинтересовался у дневального, все ли бойцы успели сесть, не отстал ли кто.

— Наоборот, товарищ сержант, не только никто не отстал, а еще прибавление в нашем вагоне, — и он вывел на середину теплушки упиравшегося мальчишку лет тринадцати-четырнадцати.

— Кто ты такой и куда собрался? — строго спросил сержант.

Мальчик несколько секунд молча смотрел из-под белокурых вихров на стоявших вокруг него военных, а затем четко произнес:

— Я Николай Полянский. Еду на фронт бить фашистов.

Бойцы заулыбались.

— Не до смеха здесь, товарищи бойцы. Война не место для детских забав. Так что рано тебе на фронт, Николай Полянский.

— И все же я должен быть на фронте. Должен. И буду, — твердо сказал Коля.