Герой веков

— Гемалургия… — повторил Хэм. — Которая применяет металлы, чтобы взять силу из чужого тела.

— Великолепно, — осклабился Сетт. — В чем же суть?

— Вседержитель создавал себе в помощь слуг. Он использовал это искусство… эту гемалургию… чтобы делать солдат, которых мы называем колоссами. Он делал шпионов, которых мы называем кандра. И он делал жрецов, которых мы называем инквизиторами. Он наделил всех изъянами, чтобы можно было ими управлять.

— Я узнала, как можно управлять колоссами, благодаря Тен-Суну, — пояснила сказанное Элендом Вин. — Он против собственной воли раскрыл мне тайну. Упомянул, что кандра и колоссы — вроде кузенов, и я поняла, что контролировать их можно одинаково.

— Я… по-прежнему не понимаю, к чему вы клоните. — Дему перевел взгляд с Вин на Эленда.

— У инквизиторов должен быть тот же самый изъян, Дему, — ответил Эленд. — Гемалургия оказывает воздействие на разум, она его… ранит. Это позволяет алломанту пробраться внутрь чужой головы и взять власть в свои руки. Знать всегда удивлялась тому, что инквизиторы отличаются фанатичной преданностью Вседержителю. Они были куда более послушны, чем обычные поручители. Их служение было подозрительно ревностным.

— С Маршем так и получилось, — прошептала Вин. — Когда мы встретились впервые после того, как его сделали инквизитором, он показался другим. На протяжении первого года после Крушения все становилось только хуже. В конце концов он чуть было не убил Сэйзеда.

— Мы клоним к тому, — подытожил Эленд, — что некая сила управляет инквизиторами и колоссами. Она использует тот изъян, которым наделил их Вседержитель, и в результате они играют роль ее пешек. Неприятности, с которыми мы столкнулись, хаос, последовавший за Крушением, — все это не просто так. Число людей, павших жертвами туманного недуга, также нельзя назвать случайным. Я знаю, что говорю очевидные вещи, но важно понимать, что за ними стоит. Мы должны разобраться, почему инквизиторами и колоссами можно управлять и как ими управляют.

Эленд прошелся по палатке из угла в угол, оставляя следы на грязном полу.

— Чем больше я думаю об открытии, которое совершила Вин, тем сильнее убеждаюсь в том, что все взаимосвязано. Колоссы, кандра, инквизиторы не три причудливые диковинки, а три части одного явления. Пока что знание об этом третьем искусстве… о гемалургии… кажется незначительным. Мы не собираемся использовать его, чтобы творить колоссов, так зачем же оно нам?

Сетт кивнул, словно Эленд высказал его собственные мысли. Император, однако, смолк, уставившись с выражением глубокой задумчивости на лице в открытую дверь палатки. Раньше, когда он больше времени посвящал науке, с ним такое частенько бывало. Он не собирался отвечать на вопросы Сетта. Он высказывал то, что тревожило его самого, и следовал по пути, который был известен лишь ему.

— Наша война, — снова заговорил Эленд, — связана не только с солдатами. И не только с колоссами или взятием Фадрекса. Она связана с некоей последовательностью событий, которую мы запустили, сами того не ведая, когда свергли Вседержителя. Гемалургия, слишком точное число людей, пораженных туманной болезнью, — все это части одного целого. Поэтому чем чаще мы будем видеть в происходящем закономерность, а не хаос, тем лучше поймем, с кем сражаемся на самом деле и как его можно победить.

Эленд повернулся к своим соратникам.

— Нурден, нужно, чтобы ты изменил направление своих исследований. До сих пор мы предполагали, что передвижения колоссов носят случайный характер. Я больше не уверен, что это так. Разыщи старые донесения разведчиков. Составь списки и проследи, что делали колоссы все это время. Особое внимание следует обратить на те группы, о которых точно известно, что их не контролировали инквизиторы. Попытаемся понять, что ими движет.

— Да, мой господин.

— Всех остальных я попрошу сохранять бдительность. Не хочу повторения той ошибки, что случилась на прошлой неделе. Мы больше не можем позволить себе терять солдат, даже колоссов.

Все закивали, и Эленд дал понять, что собрание окончено. Сетта унесли в его палатку, Нурден умчался прочь, чтобы заняться новыми исследованиями, а Хэм отправился перекусить. Дему, однако, задержался. Вин поднялась и, приблизившись к Эленду, взяла его за руку. Тот повернулся к генералу.

— Мой господин… — с легким смущением начал Дему. — Полагаю, генерал Хэммонд уже с вами поговорил?

«Что происходит?» — насторожилась Вин.

— Да, Дему. — Эленд вздохнул. — Но я действительно не думаю, что об этом стоит волноваться.

— О чем? — спросила Вин.

— В лагере наметилась некая группа… изгоев, моя леди, — пояснил Дему. — К тем из нас, кого болезнь уложила в постель на две недели, а не на несколько дней, стали относиться подозрительно.

— Но ты больше не согласен с тем, что это следует оправдывать, так? — произнес Эленд вежливо, но строго.

Дему кивнул: