Герой жестокого романа

Бомбу в клуб пронесла Ира, компромат на которую так и оставался у Сашки. Багаев не забрал его в свое время, а потом махнул рукой. Ира-то сама не знала, у кого он. Именно с Сашкиной подачи Ира «загорелась идеей» поработать у любимого, хотя, наверное, и сама этого хотела, чтобы не дать ему погибнуть. Ира должна была сообщить Сашке, когда появится Равиль. Сообщила. Сашка принесся в «Сфинкс» и увидел меня. Я для него оказалась просто подарком судьбы. Он прихватил меня и отвез к себе.

— Так Ира что, каждый день эту бомбу с собой носила? — спросила я. — И Сашка ее каждый день перенастраивал на нужное время? Или как там этот процесс называется?

Багаев считал, что устройство постоянно лежало в «Сфинксе» уже несколько дней и было радиоуправляемым. Бомбы с часовым механизмом — вчерашний день, теперь в основном в ходу как раз такие, какой воспользовался Разнатовский. Прогресс науки и техники, так сказать. А Сашка всегда шел в ногу с техническим прогрессом. Ну и модой, конечно.

— На пульт нажимала Ира, — вздохнул Багаев. — Сашка велел ей сделать это ровно в двенадцать ночи. Она уехала из клуба первой, но, наверное, находилась где-то поблизости. Предполагаю, что под наблюдением Сашкиных людей. Не исключаю, что с фотоаппаратами или видеокамерами…

— И вы знали обо всем этом?

— Узнал после того, как все произошло. А я ведь ему еще звонил на сотовый чуть ли не во время взрыва! Не понял, почему Сашка меня так быстро отфутболил. Обычно-то он со мной исключительно вежлив. А там ему явно не до разговоров было. — Багаев хохотнул.

— Он тогда меня к себе вез, — сообщила я.

— А… Не хотел, значит, при тебе ничего говорить. Правильно. — Багаев помолчал немного и продолжил свой рассказ: — Я против лишних жертв, Ксения. Всегда был против. А Сашке, как я уже сказал, всегда было плевать на людей, страдающих заодно с теми, от кого решил отделаться он. А как я узнал… От Сашки и узнал. Любит он хвастануть.

Пожалуй, Петру Петровичу хотелось грязно выругаться, но при мне он сдержался.

— И что будет теперь? — все-таки вернулась я к той теме, в которую полчаса назад решила больше не лезть после резкого ответа Багаева.

— А теперь мы будем сотрудничать с Исой. Дела мы, в общем, поделили… Все будет хорошо, Ксения! Все будет хорошо!

Петр Петрович накрыл мою ладонь своею, а я подумала, что как Багаев, так и Иса наверняка понимают под деловым сотрудничеством пожирание партнера и только стремятся к увеличению скорости процесса.

Хотя какое мне до них дело?

Следовало еще узнать, кто же отправил на тот свет Иру, чтобы больше уже никогда не возвращаться к этой теме. Сашка?

— Больше некому, — заявил Багаев. — Я, по крайней мере, такого приказа не отдал бы… Ты должна понимать, что Ира в последнее время узнала слишком многое, что ей знать не следовало. И никому. Плюс увлеклась Колобовым, что Сашке явно не понравилось. Не потому что он имел на нее виды — не имел никогда, просто… — Багаев махнул рукой, потом встретился со мной взглядом: — Но такого конца и следовало ожидать. Я думаю, Ира это понимала. Наверное, поэтому так и ухватилась за Колобова. Как утопающий за соломинку.

«Бедная», — подумала я. Несмотря ни на что, мне было ее жаль.

Эпилог

Прошло два месяца. Весна была в самом разгаре, как и моя работа во вновь отстроенном «Сфинксе». Я крутилась, как белка в колесе, но мне это нравилось, я нашла себя. Работали мы на пару с дядей Леней, полностью восстановившим здоровье. Теперь я не очень представляла, что кому принадлежит — в смысле из клубов той сети, которой раньше владели Владислав Николаевич Колобов и Леонид Тарасович Черевко. Сама я работала за фиксированную зарплату, которой мне вполне хватало на жизнь и на мои маленькие женские радости. Вопросов лишних не задавала, с кем общался дядя Леня, не знаю. Изредка видела как Багаева, так и Ису, мило с ними беседовала на отвлеченные темы, не интересуясь их прибылью и ее распределением.

С Глебом у меня ничего не получилось. Какое-то время мы встречались, но наши отношения ни во что серьезное не выросли. Расстались мирно и без претензий друг к другу. Честно признаюсь, мечтала о Сашке, который больше не появлялся. Думала: гад, сволочь, но мое предательское тело время от времени вспоминало его руки и губы… И снова желало его.

Я проживала все в той же однокомнатной квартире, раз десять вымыв в ней ванну.

Отец, то есть Колобов, пил по-черному. Я многократно ему звонила, несколько раз заезжала в нашу старую квартиру, но всегда заставала его в пьяном ступоре. Ни о каких разговорах не могло быть и речи. Кажется, он даже не всегда меня узнавал. Мне было его чисто по-человечески жаль. Я хотела ему помочь. Я все поняла — и простила.

— Погоди немного, — говорил мне дядя Леня. — Отойдет. Или деньги все пропьет и очухается.

— А сюда он сможет вернуться? — я обвела рукой «Сфинкс».

— Попробуем. Поговорим, — пожал плечами дядя Леня.

И вот в один теплый майский вечер я, к своему великому удивлению, увидела за одним из столиков Владислава Николаевича, перед которым стояла литровая бутылка водки и рюмка.

Я пересекла зал и опустилась напротив отца.