Герцль. Жаботинский

Плавание в Константинополь на борту русского судна «Император Николай II» Герцль использовал для отдыха, он не делал никаких записей, как некоторые журналисты, которые плыли в Палестину на этом же судне для освещения визита кайзера. Остановки были сделаны в Пирее, Александрии и на Суэцком канале. По прибытии в Палестину турецкие портовые власти в Хайфе не чинили Герцлю и его спутникам никаких препятствий. Правда, никто не знал, для какой цели они прибыли в Палестину. Некоторые считали, что они корреспонденты, другие приписывали его приезду большее значение. То, что Герцль прибыл в страну вместе с германским кайзером, к тому же намеки энтузиаста мессианства Хехлера, приехавшего заранее, все это — вместе с ореолом, уже и без того окружавшим его имя, — превратило посещение им еврейских поселений в волнующее событие. Везде его принимали восторженно.

Вечером 28 октября 1898 года Герцль прибыл в Иерусалим. Несмотря на лихорадку и усталость, древний Иерусалим, раскинувшийся перед ним в лунном свете, произвел на него огромное впечатление. Следующий день он провел в отеле, внося записи в свой дневник и готовя краткое выступление для обещанного приема сионистской депутации. Вечером он со своими спутниками отправился в Старый город. Стена плача не вызвала у него глубокого душевного волнения, «поскольку на этом месте процветает отвратительное, убогое нищенство». С разрушенной башни Давида он увидел потрясающий вид «города, грезящего в вечерних сумерках». 31 октября он вновь отправился в Старый город, чтобы посетить еврейский госпиталь и с галереи старой синагоги полюбоваться видом на храмовую площадь, Масличную гору и легендарный ландшафт. В целом же Старый город произвел на него удручающее впечатление из-за ужасающей грязи. Он хотел бы вычистить Старый город. «Все, что не является священным, — записал он в своем дневнике, — я приказал бы убрать, построил бы квартиры для рабочих за пределами города, вычистил и уничтожил бы рассадники антисанитарии, все, кроме священных развалин, сжег бы, а базары перенес бы куда-нибудь в другое место. А затем, по возможности сохраняя древний архитектурный стиль, можно было бы воздвигнуть вокруг святилищ комфортабельный, вентилируемый город с канализацией».

Во второй половине дня 2 ноября делегация была принята кайзером. Вильгельм II, в непривычной серой колониальной форме, со шлемом на голове, в коричневых перчатках и с хлыстом в правой руке, сердечно приветствовал Герцля. После представления членов делегации Герцль зачитал заготовленную речь, которая приведена дословно в приложении к книге Байна. «Вот земля наших отцов, — говорится в важнейшем пассаже обращения, — пригодная для колонизации и возделывания. Вы, Ваше Величество, видели эту землю. Она страстно ожидает людей, призванных ее обрабатывать. А среди наших братьев есть пролетариат, взывающий о земле, которую он жаждет обрабатывать. Мы хотели бы два бедственных положения — земли и народа — свести воедино и превратить во благо. Мы считаем это дело настолько благим, а участие такого великодушного человека настолько ценным, что просим Ваше императорское Величество о помощи в этом деле». Кайзер поблагодарил, но заметил что это мероприятие потребует более подробного изучения и дальнейшего обсуждения. Затем он коснулся предшествующей колонизации.

«Земля нуждается прежде всего в воде и тени». Он употребил несколько сельскохозяйственных и лесотехнических терминов. По его мнению, почва Палестины пригодна для возделывания.

«Поселения как немцев, так и ваших соплеменников, которые я видел, могут служить образцом того, что можно сделать из этой страны. В ней есть место для всех. Нужно только обеспечить воду и тень. Для местных народов поселенцы будут служить вдохновляющим примером. Ваше движение, которое мне хорошо известно, содержит здравую мысль». После нескольких ни к чему не обязывающих фраз кайзер Вильгельм II завершил аудиенцию.