Герцог Бекингем

– Что ж каждый играет той картой, что сдала ему судьба. Вас одарили щедро, удостоив величием, чего не скажешь обо мне, но и у меня есть несколько козырей, которые уже не раз спасали мне жизнь.

Ришелье усмехнулся.

– Величие, мадам, заключается не в том, чем ты можешь обладать, а лишь в том, отчего можешь отказаться.

Глаза кардинала сверлили, стройный стан особы, вызывавшей у него немалое любопытство и заинтересованность, прежде всего в роли агента шпионской сети.

– Откровенно говоря, я доволен всем тем, что, не без вашей помощи, произошло в Сарагосе, Барселоне и даже Копенгагене.

– В любом деле, монсеньер, я стараюсь достичь совершенства, и раз уж супила на путь порока, то решила, что буду опытной и умелой грешницей.

Даже не имея возможности различать эмоции на лице собеседницы, кардинал чувствовал, что эта особа обладала отменным природным даром притворства.

– Мой духовный сан, обязывает порицать, более того, бороться с людскими пороками. Но светское положение, напротив, порой, вынуждает пользоваться услугами не просто грешников – отъявленных негодяев, скупая их кратковременную преданность, оптом и в розницу, совсем не для того, чтобы направить на путь истинный, а лишь используя в государственных интересах, и предлагая деньги за порочное ремесло. Именно последнее обстоятельство, как вы понимаете, заставило нас отвлечься от государственных дел, поспешив получить удовольствие от встречи с вами.

– Благодарю вас монсеньор, но поспешу заверить, меня не интересуют деньги.

– Чего же вы хотите?

– О-о, Ваше Преосвященство, вы вызываете на откровенность мою нескромность. Вы для меня, прежде всего священник, который ни за что, не одобрит мою одержимую мстительность и самоуверенность.

– Я хочу лишь напомнить вам, мадам, что уверенность уязвима, к тому же, не следует преувеличивать свою роль в этом суетном и бренном мире, мы с вами просто актеры в комедии, конец которой уже написан.

Безучастно наблюдая за своими пальцами, неспешно перебирающими крупные жемчужины, составлявшие четки, кардинал как будто задумался о чем-то постороннем, не относящемся к разговору с прелестной англичанкой, о чем-то, что унесло его далеко отсюда, но уже через мгновение, вернув внимание юной особе, сухо произнес:

– Я пригласил вас, что бы сделать предложение, от которого трудно отказаться. К тому же красота, ум, способность быть полезной, все превосходства, так щедро отпущенные вам Небом, имеют цену и требуют расплаты, непременной и немалой.

– Вы предлагаете мне сделаться палачом?

Неожиданно, словно удар боевой секиры, прозвучал вопрос женщины, впрочем, ни сколько не смутивший Ришелье. С интересом, будто в услышанном узрев некую шутку, он ещё более доброжелательно произнес:

– Не следует преувеличивать мадам. Хотя, в сущности, всё человечество делиться на «палачей» и «жертв», на чем, по сути, и выстраиваются законы и мораль нашего общества. Г орячо порицая одних и воспевая других, тем самым пытаясь выстроить некую систему ценностей, сильные мира сего, всеми возможными и невозможными способами, дозволенными и недозволенными приемами, не жалея средств, стараются привить то, что изначально не заложено в человеке. Они даже возвели в божество мученика, чтобы на его примере заставить народ сделаться покорным и безропотным, превратив его в жертву. Им же самим, сим мерзким лицедеям, якобы, жертвующим и поступающимся собственными принципами, при этом, утопая в роскоши и излишествах, придется, взять на себя столь тяжкое и нежеланное бремя – обязанности палача, стараясь внушить всем, что, делают это исключительно во благо толпе, нуждающейся, чтобы её карали, обирали и уничтожали.

Устремив острый уничижительный взгляд, полный превосходства и пренебрежения, он твердо произнес:

– Я, отчего-то испытываю безудержную уверенность в том, что вас, в значительно большей степени, интересует роль «палача», никак не «жертвы».

– Вы искушаете меня?

– Ну, что вы, чтобы быть несносным, миру не требуется ни чья помощь. К тому же, вы не настолько любите жизнь, чтобы захотеть смерти, и это обстоятельство меня более чем устраивает.

Они обменялись красноречивыми взглядами, после чего «Красный герцог», очевидно получивший бессловесное подтверждение всему, в чем хотел убедиться, усмехнувшись, закивал головой.

– Монсеньор, клянусь, я спросила без всякого любопытства, но теперь вы его возбудили.

– Что ж, тогда перейдем к делу… Мадам, вам известен человек по имени маркиз де Шале?

– Я слышала это имя, но не имела чести, даже мельком, встречаться с ним.

– Вот и прелестно, это вполне нас устраивает. Вам Миледи, в скором времени, предстоит путешествие в Лондон, где в последнее время обитает сей блистательный кавалер. Я не считаю приемлемым учить вас тому, чем вы владеете в совершенстве, я просто хочу, в скором времени, дождаться минуты, когда цветы вашего коварства заколосятся на клумбе беспечности, которую принято ещё называть могилой, сего глупого и доверчивого де Шале.

Мгновение поразмыслив, с серьезностью, едва уловимой в начале разговора, девушка, задала вопрос: