Герцог Борджиа н-ской губернии

— Ничего определенного у меня пока нет. Только смутные ощущения.

Я снова поглядела на часы, висящие на стене над его головой.

— Торопишься? — спросил шеф, перехватив мой взгляд.

— Говорю же, ребята должны объявиться с минуты на минуту.

— Хорошо, только, пожалуйста, держи меня в курсе.

— Непременно, Миша, — ответила я и ретировалась с не меньшей поспешностью, чем Василий Васильевич три минуты назад.

* * *

Когда Вершинина открыла дверь своего кабинета, она увидела Мамедова и Антонова, которые поджидали ее.

— Ну что? Удалось что-нибудь выяснить? — спросила она, усаживаясь в кресло.

— Да, — ответил Алискер и дал начальнице подробный отчет о поездке в Курдюмское.

— Так, значит Валерий Ахметов, — Валандра сделала пометку в своем ежедневнике.

Услышав об этой новой фигуре, замаячившей в деле, Вершинина почувствовала знакомое волнение, как с ней бывало всегда, когда она нападала на важный след.

— А вы не могли установить его конкретного адреса?

— Никто этого не знает, — ответил Мамедов, — мать Сергеевой сказала, что он поехал к отцу, который живет в Краснодарском крае.

— А кроме нее вы никого не опрашивали, не считая тех старух, разумеется?

— Нет, больше никого.

— А зря. Вам нужно было разыскать подруг Светы и приятелей этого Валеры. От них вы могли бы получить более подробные сведения. Почему вы этого не сделали? — Валандра посмотрела на подчиненных с плохо скрываемым раздражением.

— Понимаете, Валентина Андреевна, после разговора с матерью погибшей, у меня было такое состояние, что я уже не мог придумать ничего умнее, как поехать к вам.

— Вот уж не думала, что ты такой чувствительный. С такими нервами тебе не место в службе безопасности…

Вершинина хотела добавить еще что-нибудь столь же язвительное, но увидев виноватую физиономию Алискера, умолкла. Несмотря на годы своего начальничества, Валандра все еще не утратила способности ставить себя на место других людей, чего зачастую не хватает людям, имеющим хоть какую-нибудь власть. Вершинина подумала, что и ей было бы не сладко, если бы она должна была сообщить матери о смерти ее ребенка. От этой мысли по спине Валандры пробежал холодок.

— Тем не менее, вам придется это сделать, — произнесла она более мягко.

— Хорошо, я немедленно поеду туда снова, — произнес Мамедов.

— А почему только ты?

— Все равно от Антонова нет никакого толку. Он все время как истукан сидел. Вот кстати, — Мамедов круто повернулся к Николаю, — когда к тебе подошел тот парень и начал тебя расспрашивать, ты прекрасно мог бы задать ему хотя бы один вопрос. А вместо этого ты сам отвечал на его вопросы.

Валандре показалось, что Николай вот-вот заплачет — такой у него был убитый вид.

— Давайте я один съезжу, — проговорил Алискер, — часа за два обернусь.

— Съездишь, — сказала Вершинина, — но сначала зайди в дежурку, перекуси, соберись с мыслями.

Теперь Валандра даже сожалела о своей резкости.

— Ребята, я понимаю, что сообщать людям о смерти близких — одна из самых тяжелых вещей в жизни, но если вы связали с себя с такой профессией, как наша, вы должны быть готовы к этому. Не то, чтобы я учила вас быть черствыми, но и принимать все так близко к сердцу тоже вряд ли стоит, хотя я понимаю, что легче давать советы, чем исполнять их.

Тут ей вспомнился один из афоризмов великого француза Франсуа де Ларошфуко. Валандра вообще увлекалась остроумными высказываниями классиков, предпочитая именно французских.

— Невозмутимость мудрецов, — изрекла она, — это всего лишь умение скрывать свои мысли в глубине сердца.

В кабинете воцарилось молчание. Подчиненные переваривали глубокий афоризм.

— Ты, Николай, можешь идти домой. Тебе ведь сегодня в ночь заступать. А с тобой, — она обратилась к Алискеру, — мы сейчас перекусим.

— Я пойду чайник ставить, — сказал Мамедов, лицо которого немного просветлело.

Оставшись одна, Вершинина призадумалась. Она по-прежнему считала, что ее подчиненные допустили упущение, но в то же время излишняя резкость только помешает из взаимоотношениям. Ей на ум пришло еще одно высказывание Ларошфуко: «Старики так любят давать хорошие советы, потому что уже не способны подавать дурные примеры».

«Неужели я становлюсь старой ворчуньей, — подумалось ей, но Валандра тут же отмела эту мысль, — это просто на меня так влияет общение с Мещеряковым».

Вершинина всегда гордилась тем, что ее отношение к подчиненным было скорее дружеским, чем начальственным. Больше всего она терпеть не могла мелких тиранов и боялась уподобиться им.

* * *

За чаем Валандра обсуждала с Алискером полученные им сведения. В дежурке сидел еще и Толкушкин, который внимательно слушал их разговор.

— Вы думаете, что бывший муж Сергеевой причастен к убийству?

— Очень похоже на то, — ответила Вершинина, — кстати, Валера, у меня для тебя есть поручение. Я уже позвонила полковнику Захарову и попросила его откопать сведения по поводу Ахметова. Съезди к нему, разузнай все.

— Хорошо, Валентина Андреевна, — Толкушкин мигом исчез из дежурки.

— По крайней мере, что-то начало вырисовываться, — произнесла Валандра, отхлебывая из чашки ароматный напиток.