Герцог с татуировкой дракона

– Легко. Я убил предыдущего, однако не раньше, чем он назвал меня своим наследником. В отличие от английских, большинство европейских титулов не подразумевают кровного родства.

Лорелея никогда в жизни еще не выставляла себя такой дурой.

– Вы убили…

Грач поднял палец.

– Если честно, большинство из них хотели убить меня первыми.

«Большинство из них?»

– Неужели жизнь так мало для вас значит, что вы с таким равнодушием ею разбрасываетесь?

– Однозначно.

– Что с вами произошло?! – закричала она. – Когда вы решили сделаться таким злодеем?

«Когда вы были в Европе? – Ей захотелось на него наброситься. – И почему вы не пришли за мной раньше?»

Ей вспомнились слова, сказанные им прошлой ночью: «И я решил избавить вас от своего присутствия насколько возможно… Боюсь, это единственная любезность, которую я могу себе позволить». Сейчас она не знала, благодарить ей или злиться.

Боги, он вызывал в ней эмоции, рвущие ее на куски; она чувствовала себя пойманной в паутину самого обескураживающего и опасного в мире паука.

В его взгляде снова возникла страшная пустота, засасывающая в темноту, настолько ужасающе черную, что она испугалась смотреть на нее слишком долго, чтобы не увидеть адские бездны.

– Эту историю я не хочу рассказывать, – произнес Грач холодным как арктическое море голосом. – А вы не захотите ее слушать.

Лорелея ему поверила. И все же… Ей очень хотелось ее услышать. Хотелось знать. Чтобы понять. Но хотелось ли ей видеть те муки, с которыми погибал Эш?

Вовсе нет.

– Подойдите сюда, – приказал он. – Я хочу, чтобы вы потерли мне спину.

– Но я… я еще не позавтракала.

– Позавтракали.

Она хотела бы с ним поспорить, но глянула на свою пустую тарелку.

– Вы сдержите слово? – посреди пышной роскоши его каюты резко раскатился голос. – Вы обещали мне все.

И он ей напоминал.

Вздохнув, Лорелея отодвинула стул и встала. Она подошла к нему осторожно, точно так же, как к тем раненым диким животным, и за его поведением скрывалось столько же смертоносной свирепости.

Ей ведь хотелось провести пальцами по его крылатым татуировкам?

У нее был шанс.

Закатав рукава, она уселась сзади него на бортик ванны, взяла мыло и принялась излишне щедро намыливать мочалку, прежде чем прикоснуться к его спине.

От страха пальцы у нее похолодели, и тепло его разгоряченной водой кожи мгновенно проникло сквозь ладонь и поднялось по руке. Она оказалась права, он был тверд, как камень, и гладок, как мрамор. Прикосновения казались и знакомыми, и чужими. Раньше, давным-давно, она его уже мыла. Проводила пальцами по этим же длинным красивым мышцам. Иногда ее пальцы натыкались на выступ под рисунком. Она понимала, что это шрамы. Раны. Его покрывали чернила и время. Изранен он был как мальчик, но не сильнее. Раны были везде. Мелкие и широкие, длинные и глубокие.

Кто его так? Кто посмел?

Мортимер?

– Герои и злодеи… – размышлял Грач, в его и без того пронзительном голосе появилась хрипотца. – Следует ли сортировать людей именно так? В животном мире нет ни тех, ни других. Есть только те, кто ест, и те, кого едят. Сильные пожирают слабых. Таков порядок вещей. Ты приспосабливаешься и выживаешь… Или умираешь.

– Да, – уступила Лорелея. – Но вы не зверь.

– Я не зверь? – Его подбородок коснулся блестящего плеча. – Это самый милый комплимент, которого я удостоился за долгие годы.

– Я имею в виду, что вы человек.

Комплиментов ему она говорить не собиралась. Или собиралась?

– Кое-кто считает, что человек – это высшая форма животного. Царь зверей.

– Вы, конечно, хищник, – обвинительным тоном промолвила она. – А я стану вашей невольной добычей.

– Считайте так, если вам нравится. – Он снова посмотрел вперед, и его челюсть сжалась. – Я завоеватель. Вы – трофей. Трофей достается победителю. Вы, прожившая всю жизнь среди диких животных, должны это понимать. Сколько зверей, взяв своих самок, просят у них прощения? Лорелея, что происходит, когда могущественный самец хочет самку? Соблазняет ее цветами, поэзией и красивыми манерами? Она смотрит на богатство и знатность рода? Нет. Самец сражается со всеми, кто ее хочет, побеждает их, если надо, убивает. Вслед за тем предъявляет на нее права. И она ему уступает, потому что он показал себя сильнейшим. Способным защитить ее и их потомство. Такова жизнь в дикой природе и наша с вами.

Мочалка выскользнула из дрожащих пальцев Лорелеи и медленно погрузилась в непрозрачную воду. Она была рада, что он не оглянулся и не мог видеть, как трясется у нее подбородок. Или дрожат бедра.

– Так не должно быть, – осмелилась возразить она.

Он повернулся всем телом, чтобы пронзить ее холодным взглядом.

– Но так есть. Я надеялся, что вы поймете.

Ее боль усилилась, и она ненавидела покатившуюся по ее щеке слезу.

– Как девушка, я думала… я знала… Эш был мужчиной, которому я хотела, достигнув совершеннолетия, стать женой. В конце концов я возненавижу себя за это, если вы причините мне боль. Будете обращаться со мной так же, как Мортимер с Вероникой. Я никогда не думала, что через много лет вы причините мне такую боль…

– Не причиню! – яростно прошипел он. – Не смейте сравнивать меня с ним!