Герцог-упрямец

– В сад, через заднюю калитку. Я об этом особо и не задумался, но вот позже… Он прошел обратно с большим ящиком. Вор! Да еще и наглый такой! Он был куда крупнее меня, но все же я ему сказал, чтобы он ящик-то оставил: мол, если оставит, то я никому ничего не скажу и он уйдет без помех.

– Однако он не оставил? – спросил Эрик.

Рутерфорд помотал головой:

– Повернулся ко мне и говорит: мол, у меня на это прав больше, чем у кого другого тут. По праву рождения. И пошел дальше. А я пошел в дом и рассказал обо всем управляющему. Но, насколько мне известно, никто ничего не сделал. Никто его не искал. И из властей никто не приходил. Вот в основном и все.

– А когда это случилось? – спросил Эрик.

– О, давным-давно. Задолго до войны с Наполеоном. Мне тогда было… Дайте-ка подумать… Лет тридцать пять, наверное. Я еще и старшим конюхом тогда не был.

– А вы, конечно, не знаете, что находилось в том ящике? – спросила Девина.

– Судя по тому, как он ее нес, ничего особенно тяжелого. Не сгибался под тяжестью. Значит – не фамильное золото или там серебро… И тот ящик был не такой уж огромный. Не сундук. Просто довольно большой деревянный ящик.

Явно разочарованная, Девина пробормотала:

– Спасибо вам, мистер Рутерфорд, за потраченное на нас время и за помощь.

Она подошла к мужу.

– Наверное, я сейчас вернусь на постоялый двор и немного согреюсь.

Брентворт проводил жену взглядом, потом кивнул на жеребца:

– Какой красавец… А вы один из них, верно?

– Вы о чем? – удивился старик.

– Говорят, есть шотландцы, у которых особый подход к лошадям. «Шептуны» – так их называют. Я всегда считал, что это просто байки, но сейчас, когда сам увидел…

– Да, я умею с ними обращаться, – кивнул старик. – Всегда умел.

– Если когда-нибудь захотите вернуться в Тейхилл, добро пожаловать. Скоро там будет больше лошадей.

– Я уже прижился тут, – отозвался старик. – Мне это подходит. Каждый день – множество разных лошадок. Да еще у меня тут есть подружка, которая будет горевать, если я уйду.

– Говорят, что шептуны и к женщинам имеют особый подход.

Рутерфорд ухмыльнулся:

– Может, и правда. – Он пожал плечами и взялся за поводья. – Сомневаюсь, что франт, заполучивший этого жеребчика, согласится его продать, но если согласится, то берите, милорд, не раздумывая. Этот молокосос не знает, как с ним обращаться. Слишком часто пускает в ход кнут.

Старик повел коня к конюшне, и Эрик, последовавший за ним, проговорил:

– Вы сообщили управляющему про вора и, по вашим словам, в основном рассказали нам все. А не в основном? Может, еще что-нибудь вспомните?

Старик остановился и, немного подумав, пробормотал:

– Конечно, не могу сказать, что это вообще как-то связано… Случилось-то через много лет после. Через двадцать – или вроде того. Но ваш отец приехал навестить свои владения – он тогда был герцогом – и послал за мной, чтобы я рассказал про то воровство. Про человека и про ящик. Мне тогда подумалось, что немного поздновато начинать беспокоиться, но я ему рассказал все, что запомнил. А затем, когда он уже уехал, недели, может, через две, управляющий мне и говорит: мол, отправляет меня на покой. Ну, правда, с хорошим содержанием. Да вот только я тогда еще был в расцвете лет, и мне было рановато для пенсии. Однако все решили за меня, и вот я здесь.

– И вы думаете, это как-то связано с тем человеком? Думаете, вас отправили на пенсию из-за того, что вы знали?

Старик со вздохом пожал плечами:

– Смысла-то особого нет, верно? Ведь те, кто владел поместьем, были пострадавшими, а не ворами. Так что никаких причин меня выгонять.

Снова пожав плечами, мистер Рутерфорд отвернулся и повел жеребца в конюшню.

– Это был мой дед, – сказала Девина, когда они возвращались обратно в Тейхилл. Теперь правила она, и, по распоряжению мужа, ехали они медленно. – И еще – тот мужчина, которого видел священник. Ну, тот, что был похож на меня. Я, конечно, сразу подумала, что речь о моем отце, но ведь он не появлялся здесь в те годы, о которых говорил мистер Рутерфорд.

Эрик промолчал, а Девина в задумчивости продолжила:

– И ведь мой дед действительно время от времени куда-то уходил из дома. Один раз – очень надолго. Тогда все уже решили, что он не вернется. Так вот, значит, куда он отправился… Похоже, что именно он вошел тогда в дом и отыскал то, что ему требовалось.

Эрик снова промолчал – производил в уме подсчеты. Судя по всему, то воровство случилось примерно в восьмидесятых. И, следовательно…

– Брентворт, я думаю, это он забрал Библию. Вот что лежало у него в ящике! Некоторые семьи хранят свои Библии в одном и том же месте.

– Она могла сгореть и при пожаре, – пробормотал Эрик.

– Да-да, или Библию, или что-то очень важное – то, что могло доказать, кто он такой. Думаю, он то, что взял, чем бы оно ни было, отослал королю.

– Да, возможно.

– Просто «возможно» – и все? Но так можно сказать о чем угодно. Ты ведь думаешь, что я права, правда?