Герцог в моей постели

Брэй задумался. На репутацию принца он, может быть, и мог бы еще наплевать, даже на репутацию родной страны. От того, как будут иностранцы смотреть на Англию, которая два года назад согласилась-таки заплатить Греции целых тридцать пять тысяч фунтов ради того, чтобы коллекция лорда Элгина осталась в Британском музее, а сейчас вдруг отдает эти статуи ради какого-то сомнительного пари, лично для Брэя, может быть, ничего и не значит. Но как будут смотреть на него лондонцы, которые наверняка обвинят его в том, что по его вине страна лишилась коллекции ценнейших шедевров?

Впрочем, вспомнил Брэй, Хопскотч, кажется, сказал, что история с пари его высочества держится в строжайшем секрете. А коли так, то даже если передача скульптур Австрии и состоится, никому просто не придет в голову связывать это с тем фактом, что герцог Дрейкстоун не женился на мисс Луизе Прим. Вряд ли его высочество объявит во всеуслышание о настоящей причине, побудившей его на столь неожиданный шаг. Официальное объяснение скорее всего будет каким-нибудь другим. А значит, Брэй ничем не рискует…

– Его высочество надеется на ваше взаимопонимание, ваша светлость, – заявил Хопскотч. – Если свадьба состоится, принц будет считать себя вашим вечным должником. Более того, его высочество готов предложить вам в качестве свадебного подарка имение, деньги, лошадей… все, что вам самому заблагорассудится попросить… Так я могу передать его высочеству, что вы согласны?

Брэй отпил глоток из бокала.

– Передайте его высочеству, – кисло сказал он, – что ни в деньгах, ни в имениях, ни в лошадях я не нуждаюсь. – Брэй подошел к двери. – Тидмор! – окликнул он. – Будьте добры, проводите мистера Хопскотча!

– Считаю своим долгом еще раз напомнить, ваша светлость, – произнес рассыльный принца, – что воля его высочества для вас, можно сказать, такой же приказ, как для солдата или генерала во время войны. Предупреждаю также, что, если эта история, не дай бог, получит огласку, вы навредите не только принцу, но и всей Англии. Скульптуры должны остаться в Британии – считайте, что это ваш долг перед родиной.

С этими словами мистер Хопскотч поклонился и вышел.

Оставшись один, Брэй снова наполнил бокал и подошел к окну. Дождь лил не переставая, к тому же на улице уже почти стемнело.

Брэю вдруг вспомнились последние слова отца, сказанные им перед смертью: «Надеюсь, ты оправдаешь свой титул, сохранишь честь дворянина – и исполнишь обещание, данное тобой брату мисс Прим». Старый герцог считал обязанностью Брэя жениться на Луизе. Считал это долгом Брэя и Натан, а теперь вот и мистер Хопскотч… Все трое, казалось, ни на минуту не сомневались, что имеют право указывать ему на ком жениться.

Но даже если допустить, что женитьба на мисс Прим действительно его долг, то какое все это имело значение, если девушка отказала ему? Даже если бы он согласился жениться на Луизе не позднее июня, как добиться этого, если сама она настроена против свадьбы?

Брэй всегда привык добиваться того, чего хотел. А в том, что он испытывает к Луизе самое страстное влечение, у него самого уже не было никаких сомнений. Но как снискать ее расположение? Едва ли не впервые за всю свою жизнь Брэй не имел ни малейшего представления, как добиться того, чего он хочет.

Ругнувшись себе под нос, Брэй снова отпил глоток. Пусть принц попрощается со своими скульптурами: еще раз делать предложение мисс Прим он не намерен.

Глава 16

В утехах и делах часы так кратки.

У. Шекспир. Отелло, акт II, сцена 3

Огромный бальный зал блестел так, словно все вокруг было усыпано золотыми крошками. Роскошные хрустальные канделябры казались водопадами, рассыпающимися мириадами брызг. Их отражения множились в многочисленных зеркалах от пола до потолка.

Потолок был небесно-голубого цвета. Изображенные на нем херувимы танцевали под музыку других херувимов, игравших на арфах. У стен стояли огромные вазы из драгоценного мрамора и скульптуры древнегреческих богов и богинь.

На бал собралось человек пятьсот.

Луиза стояла у дверей рядом с Гвен и миссис Колтраст, наблюдая, как изысканно одетые дамы и кавалеры вертятся и подпрыгивают под звуки веселой кадрили в исполнении оркестра.

Для первого выхода в свет Гвен миссис Колтраст выбрала светло-розовое платье с бантами, для Луизы же – платье цвета слоновой кости, с широкими длинными рукавами, заканчивавшимися зелеными манжетами. Волосы обеих, обычно вьющиеся по плечам непослушными кудряшками, на этот раз были переплетены многочисленными лентами и тщательно уложены в изящные прически. На самой же миссис Колтраст было красно-коричневое платье с глубоким декольте, лиф и юбка которого были отделаны вставками из бежевых кружев. Голову дамы венчало пышное украшение из перьев наподобие короны.

– Как здесь светло! – восторженно воскликнула Гвен. – Я никогда не видела столько свечей сразу!