Герцог в моей постели

Брэй поцеловал ее в макушку.

– Спокойно, Луиза, – произнес он. – Не вырывайтесь! Все равно я вас не отпущу… – Герцог помолчал с минуту. – Луиза, – снова начал он, – я должен вам кое-что сказать. Мне безумно жаль, что ваш брат погиб…

– Не надо, ваша светлость, не говорите ничего… – Луизе не хотелось снова переживать эту боль.

– Извините, Луиза, но мне необходимо чтобы вы это знали. Сегодня днем разговор не совсем получился… Бог свидетель, больше всего на свете я хотел бы вернуться в тот день и все исправить!

Луиза почувствовала, как у нее снова подступают слезы. Признание его светлости почему-то очень трогало ее.

– Я давно хотел это вам сказать, – продолжил он, – с тех пор как увидел вас впервые… нет, еще до того. Черт побери, если бы своей смертью я мог воскресить Натана, то умер бы не раздумывая!

– Не надо, ваша светлость, не стоит говорить об этом… Отпустите меня! – Луиза снова попыталась вырваться из его рук. Она знала, что если поплачет, то ей станет легче, но не хотела, чтобы герцог видел ее слезы.

Его светлость прижал голову Луизы к своей груди.

– Я не отпущу вас, – заявил он.

– Опустите, я прошу вас!

– Если б вы знали, Луиза, как мне хотелось… тогда, в парке… обнять вас так, как я обнимаю вас сейчас, и утешить!

Луиза и сама не могла объяснить, почему признание герцога вдруг показалось ей именно теми словами, которые ей хотелось услышать на протяжении всех этих двух лет, однако услышала она их только сейчас. Внутри Луизы словно прорвалась какая-то плотина, и слезы хлынули в три ручья. Девушка безудержно зарыдала, вздрагивая всем телом.

Луиза смутно ощущала, что его светлость вдруг подхватил ее на руки и куда-то понес, но она уже не противилась этому. Напротив, она еще крепче прижалась к нему, продолжая плакать так, как еще ни разу в жизни не плакала.

Наконец – Луиза сама не знала, сколько времени прошло, – рыдания ее прекратились, перейдя в тихие всхлипывания. Глаза Луизы уже болели от слез, но оттого, что она выплакалась, стало легче на душе.

Лишь после этого Луиза обнаружила, что они находятся в гостиной, его светлость сидит на той самой кушетке, где она недавно пыталась заснуть, а она сама сидит у него на коленях. К тому же она по-прежнему одета в халат и ночную рубашку! Для молодой девушки появляться в таком виде перед мужчиной – верх неприличия. Однако Луиза продолжала сидеть на коленях герцога, прижавшись щекой к его груди, так что слышала биение сердца. И ей не хотелось двигаться, хотелось сидеть так вечно и слушать, слушать…

Луиза в последний раз всхлипнула, и слеза скатилась по ее щеке.

– Вы можете взять мой платок, – предложил герцог, откинув белокурый локон с ее лица.

Несмотря на то что в комнате было темно, лампа так и осталась в коридоре – и Луиза не видела лица герцога, она чувствовала, что он сейчас улыбается.

– Спасибо, – поблагодарила она, взяв платок.

– Надеюсь, вам полегчало?

Луиза кивнула.

– Вы обняли меня… Как вы догадались, что это поможет?

– Сам не знаю, – пожал плечами он, – но как-то почувствовал…

Слова герцога почему-то тронули Луизу до глубины души. Ей действительно хотелось, чтобы кто-то утешил ее. И она была рада, что этим кем-то оказался его светлость.

– Я слышал, – произнес Брэй, – если человека что-то беспокоит, его надо поцеловать. Якобы это успокаивает…

– Я тоже, кажется, слышала что-то подобное, – согласилась Луиза.

– Вам когда-нибудь приходилось чувствовать что-то подобное?

– Нет.

– Хотите попробовать?

– Хочу.

Герцог внимательно посмотрел ей в лицо, словно желая убедиться, действительно ли она этого желает. Луиза обняла его. Губы его светлости коснулись ее губ и начали ласкать их: сначала медленно, затем со все более нарастающей страстью… Луизе хотелось, чтобы поцелуй продолжался, но герцог вдруг оторвал губы от ее губ и взглянул ей в лицо.

– Ну как, помогло?

– Честно говоря, я думала, что наш поцелуй продлится дольше… – призналась она. – Может быть, нам стоит повторить?

Не дожидаясь ответа, Луиза сама коснулась губами губ герцога.

Луизе казалось, что с каждой минутой все ее существо наполняется новыми, доселе не изведанными ощущениями. И чем дольше длился поцелуй, тем сильнее Луизе хотелось, чтобы он длился еще дольше, чтобы он продолжался вечно.

Рука герцога раздвинула полы ее халата и коснулась груди, нежно лаская ее. Сосок тут же напрягся, с губ Луизы невольно сорвался блаженный стон, по всему телу пробежала дрожь.

Где-то в самой глубине ее сознания еще словно звучал слабый голос рассудка: «Луиза, что ты делаешь?!» – но она уже не слушала. Устроившись на коленях герцога поудобнее, Луиза отдалась во власть поцелуя.

– Твоя рубашка такая тонкая, что я почти касаюсь твоего тела! – произнес герцог.

– Мне это приятно.

Герцог наклонил голову и коснулся соска губами. Луиза замерла: новое ощущение оказалось еще сладостнее предыдущего…

Герцог приспустил халат с плеча Луизы и коснулся губами ее плеча, затем шеи и снова груди… Все ее существо уже было переполнено желанием, которому она была не в силах противиться.

– Так хорошо… – шептала она. – Продолжай, не останавливайся!

Губы герцога оторвались от ее груди.