Герцог Ворон

Этот танец требовал от использующего невероятной гибкости и плавности, доступной только эльфам. Да, человек или наг тоже мог бы его использовать, но его эффективность в их руках упала бы в разы. Единственными, кто в Асхане превосходил танцоров в скорости и смертоносности были их темные собратья, а точнее бестии — женщины-воины, тоже владевшие похожим боевым танцем.

«Женщины от природы более быстрые и ловкие, по сравнению с мужчинами» — Подумал я во время очередного удара, который из-за усталости попал по стальной каемке щита и оставил прекрасно видимый скол на мече. Спарринг следовало заканчивать. — «Не оберегай лесные эльфы своих женщин как зеницу ока, то их врагам пришлось бы гораздо хуже»

Следующими по своей «уникальности» шли наги. Дети Шалассы немного проигрывали в скорости детям Силанны, но превосходили их в силе и грации, полученной благодаря жизни под поверхностью воды.

Забавно, что хоть их культура и напоминала древнюю Японию, но боевыми искусствами у них занимались представители только одной из трех разновидностей — глубинные, самые малочисленные и живущие в городах на дне Нефритового океана.

Особенностью их фехтования была четырехрукость. Да, да, не знаю как это было устроено биологически, ведь для этого живому существу нужно было продублировать весь набор мышц, костей и связок, что раздуло бы грудную клетку в разы, но среди глубинных нагов часто рождались дети с двумя парами рук, что давало им просто невероятное преимущество в фехтовании.

Ведь уже против двух мечей у человека появятся проблемы, из-за необходимости следить за каждым из них и постоянно уходить в оборону, чтобы неожиданно не получить лишнее железо в организм. А когда их четыре?

Даже Киранель говорил, что его наставники-архангелы признавали нагов как одних из самых неудобных противников, которых надо побежать одним мощным ударом, пробивая защиту и убивая тех на месте. В этом отношении хуже них были только мужчины-ракшасы, которые были гораздо сильнее морских змей и могли дать отпор даже молодому ангелу.

— На сегодня хватит. — Сказал мой наставник, наконец прерывая мою попытку прорваться сквозь оборону опытного гвардейца.

— Фух… — Выдохнул я и, с грустью посмотрев на полный сколов меч, отправился к ближайшей бочке с водой, где один из пажей предусмотрительно стоял с полотенцем.

«Хорошо то как» — Едва не вырвалось у меня, когда ведро колодезной воды вылилось на разгоряченное боем и Усилением тело, остужая и давая ему такую желанную негу и расслабление.

— Ты опять витал в своих мыслях, Андрей. — Сказал подошедший сзади ангел, сложи руки на груди. — Не был сосредоточен на бое. Не выложился на полную. С твоим Усилением ты мог бы с легкостью пробить защиту.

— Тебе легко говорить. — Ответил я, снимая верхнюю рубашку и вытирая волосы поданным полотенцем. — Для тебя каждый в этом замке лишь неумеха, который не знает с какой стороны брать в руки меч. Вот только не у каждого есть почти пол столетия опыта и архангелы в наставниках.

— Не буду этого отрицать. — Кивнул Киранель, даже не понижая голоса, от чего его спокойно услышал каждый, кто проходил рядом. Уверен, что к вечеру очередные слухи о высокомерии ангела распространяться по замку. — Но это не значит, что нужно опустить руки. Когда ты попросил меня стать твоим наставником я согласился, ведь мы оба потеряли отцов на последней войне и я хотел выполнить обещание данное герцогу Владиславу. Но если ты не будешь прикладывать необходимых усилий все мои старания будут напрасными.

— Эх, знаю. — Выдохнул я, сев на край ведра, из которого недавно обливался водой, и взмахом руки приказав стоявшему недалеко пажу уйти подальше. Тот не стал задавать глупых вопросов и сразу ушел. Умный мальчик. — Я просто устал, Киранель. Каждый день я с рассвета до глубокой ночи на ногах. Изучаю магию света, тренируюсь в воинском мастерстве, изучаю науки и этикет, вместе с Василием управляю герцогством, принимаю просителей и вассалов, отстаиваю каждую службу Эльрата. Но не это меня тревожит.

Подняв руку к лицу, я взглянул на детскую ладошку, на которой не смотря на годы тренировок так и не появилось мозолей.

— Разум устает, а тело нет. — Сказал я, едва не переходя на шепот. — Даже сейчас во мне бурлит энергия. Хочется что-то делать, куда-то идти, с кем-то говорить, но рассудок не может с эти справиться. Слишком много впечатлений, слишком много знаний, слишком много всего. Я чувствую себя живым костром, в который постоянно подкидывают дров, не давая ему потухнуть. Это сильно выматывает.

В такие моменты я ненавидел свою родословную. Герцогские и другие аристократические рода были лучшими представителями человечества, веками до этого отбираемые ангелами для создания серафимов. Да, те времена давно прошли, вот только отбор искусственный сменился на естественный.

Так что ничего удивительного, что мой разум не мог приспособится к текущим нагрузкам. Я все еще мыслил категориями старого мира и оценивал всех по земным меркам, так до конца и не приняв местные реалии.